Вот одна из женщин уже в десятке метров от меня. Её лицо скрывается под маской, на которой я вижу не только тонкие прожилки, но и диагональные порезы, напоминающие след от меча. Ни губ, ни носа, лишь глаза, утопленные в широких лунках её маски. Она кружит ладонью над головой очередного ребёнка, кидает взгляд то на его родителей, то на детей, что ждут своей очереди, и я слышу, как её дреды, а по-другому назвать это я не могу — длинные волосы, доходящие ей до соска, были скручены в острые сосульки, и, судя по всему, пропитаны кровью до состояния всё той же болячки. Так вот я слышу, как эти дреды скребут по её доспехам.

Причёска этой загадочной дамочки напомнила мне передачу про путешествия, в которой показывали африканских женщин из племени Химба. Помимо огромных сисек, что свисали до пупка, у них было кое что еще, что отличало их от других племён — женщины замазывали красной глиной свои длинные волосы, скручивая их в тонкие какашки. Я тогда пытался подрочить на голых африканок, но не смог; на самом интересном моменте передача оборвалась ебаной рекламой! Всегда! Словно делали это специально!

И вот, эта женщина в кровавом доспехе вращает головой и все эти твёрдые дреды громко скребут по её наплечникам, сыплясь с плеч на спину и с плеч на грудь.

Еще пару детишек, и она возьмётся за меня! А что если она увидит именно меня? Не Отто, а меня, глиста, солитёра, преспокойненько живущего в горячих кишках. Меня утешает мысль, что отец отправил Роже в лес только из-за её дара, а у меня ничего подобного нет! А значит — эта баба пройдёт мимо меня.

И вот, она уже готова подойти, как вдруг, на площадь врываются еще два всадника. Подбегают к нам, и один из них громко кричит, словно захлёбывается кровью:

— Мы нашли её!

Женщина резко оборачивается в их сторону. Её дреды взмывают в воздух и царапают лицо рядом стоящего мужчины. Тот откинулся назад и громко застонал. Ребёнок, что стоял перед ним, испуганно припал к отцу.

Я всматриваюсь в того всадника, и вижу, что за его спиной сидит Роже!

Еб твою мать! Пиздец!

Отец сильно сжал мои плечи и раздосадовано прошептал:

— Поймали…

Женщина с дредами подходит к всаднику, протягивает руку Роже и говорит:

— Не бойся. Возьми меня за руку и спускайся.

В ответ Роже протягивает свою ладонь, а в другой — сжимает какой-то длинный предмет, похожий на толстую палку.

В этот момент второй всадник, сидя в седле, зашатался и обмяк, припал к лошадиной шее. Вожжи они не использовали, и как держались на лошадях — хуй знает! Он неуверенно хватается за лошадиную гриву, которая выглядит так же, как дреды на бабе, пытается найти упор, но что-то явно идёт не по плану — он заваливается на бок и падает на брусчатку.

И тут все мы видим, что у него нет правой руки, а на боку — вырван (именно вырван) большой кусок брони. Там, где в броне зияет дыра, всё залито кровью, но наружу она не вытекала.

— Что случилось с Вацлавом? — гневно спрашивает баба с дредами, хватая Роже за руки и грубо срывая с лошади.

— Девчонки пытались спрятаться от нас в лесу, — докладывает всадник, — но мы их нагнали…

— Что случилось?!

— На Вацлава напал медведь.

Баба с дредами уставилась на Роже. Смерила девочку взглядом. Ладонью, затянутой кровавой коростой, стряхнула грязь с её плеча и провела большим пальцем по щеке, стерев засохшую каплю крови. Какие эмоции скрывались под маской — никто не видел. Но я видел, как сильно испугалась Роже.

Меня затрясло. Мне хочется взять нож, напасть на эту бабу со спины и вонзить лезвие сквозь дреды прямо в шею!

— Где вторая девка? — спрашивает баба с дредами.

— Пока мы убивали медведя, она успела убежать. Смогли только эту поймать, — и кивает на Роже.

Баба наклоняется к Роже и спрашивает, булькая кровью:

— И что ты умеешь?

— Она колдовала над медведем… — добавляет всадник.

Роже опустила голову и молчит. Теперь мне видно, что она держит в руках — это рука, судя по всему, второго всадника.

— Молчишь? Хорошо, я сама узнаю, — она вскидывает руку, медленно проводит ладонью над головой Роже. Затем сжимает кулак и восклицает:

— Нашли! — снова наклоняется к Роже, заглядывает в глаза и выкрикивает: — Продемонстрируй!

Роже молчит.

— Продемонстрируй! Слышишь меня?

Роже молчит. И тут, эта сука в доспехах, похожих на застывшее говно, хватает Роже за волосы и притаскивает к телу валяющегося на земле всадника без руки.

— Продемонстрируй! — кричит она на Роже.

Меня затрясло еще сильнее, я уже готов шагнуть вперёд, но отец словно ощутил мой порыв — я прям чувствую, как его пальцы с силой вонзаются в мою кожу, держа меня мёртвой хваткой.

Бедная Роже, во что же ты вляпалась… Только не плачь! Держись!

— Ты меня не слышишь? — наседает баба. — Продемонстрируй! — и швыряет Роже к телу всадника.

— Я не смогу…

— Почему?

— У него рука зажила.

Культя действительно затянулась коркой.

Баба с дредами молча садиться возле всадника, берётся за его культю и свободной рукой начинает отдирать свежую болячку. Тот задёргался, замычал. Куски, похожие на кору дерева, посыпались на брусчатку. Вся процедура сопровождалась звуками лопающейся кожи и оханьем толпы, что с отвращением наблюдала за происходящим. Меня же картина устраивала полностью, только крови не хватало; она каким-то чудесным образом оставалась на культе.