Ну всё, шоу начинается.

Вначале показалась синяя рука, покрытая сотней гнойников, источающие не только вонь, но и серый гной, ручьями обвивающий кожу. Пальцы с гнилыми ногтями схватили тушку и утащили внутрь пещеры.

Ага, молодец мальчик, иди ко мне.

— Сынок, — кричу я, — выходи!

Но в ответ тишина. И даже никто не вышел. Вот урод!

Я кидаю вторую тушку, но не ко входу в пещеру, а подальше, буквально в паре тройку метров от себя. Я хочу увидеть его!

Раздался вой и звук когтей, царапающих поверхность камня, словно гвоздём по стеклу. В ярких лучах солнца, пронизывающих кроны деревьев насквозь, я увидел силуэт человека, появившейся в проходе.

— Молодец! — говорю я. — Иди ко мне, у меня есть еще!

Он послушно делает шаг.

Мда-а-а. Бомж с курского вокзала и то выглядит поприличнее: только пахнет так же — стократным слоем мочи и говна. Худощавый парень лет двадцати в серой рубахе, висящей на нём как на вешалке, и в длинных серых штанах, чьи штанины протёрты до дыр, смело выходит на свет. Сразу в глаза бросается синяя кожа, жёлтые глаза и редкие сальные волосы, изъеденные плешью. Он безобидно смотрит на меня. Смотрим мне на руку, в которой я держу последнюю тушку птицы.

— Иди ко мне, сынок, я вон, тебе еще одну приготовил, — и головой тычу в траву, где виднеется вторая птица.

Он делает шаг мне на встречу, еще один. Чуть пошатывается, но босые ступни жадно вгрызаются в мягкую землю, уверенно удерживая исхудавшее тело. По его прикиду, явно подобранного не по размеру, мне становится ясно, куда еще старик девал одежду своих жертв. Цинично и практично.

Подойдя еще ближе, мне удаётся рассмотреть его повнимательнее. На его лице, как и на руках, сотни мелких пузырей желтого цвета. Они лопаются, выделяя гной, и тут же снова надуваются, и снова лопаются. Гной течёт по коже, но на землю ни одной капли не упало. Ручейки обвивают новые вздувшиеся пузыри и просачиваются в образовавшиеся отверстия на коже, — и на этом месте снова появляется пузырь. Что-то подобное я уже видел. У той бабы на площади, но только у неё подобным образом текла кровь по коже.

Ни единой капли мимо.

С конца больше не капает на пол.

Подойдя к тушке птицы, парень присел. Пятернёй жадно схватил птицу, да так, что из клюва полезли куски мяса. Он обнюхал добычу. Покрутил перед глазами и быстро поднёс её к своих синим губам. Голова мёртвой вороны легла между черных зубов словно под гильотину и в тот же миг отделилась от тела, хрустнув позвонком.

— Молодец. Кушай.

Пока он трапезничал, не обращая на меня внимания, я приблизился. Длины дрына хватало чтобы одним ударом снести ему башку. Я уже хотел замахнуться, но парень вдруг дёрнулся, кинув на меня взгляд. Он закончил с первой тушкой и потянулся ко мне за второй. Я быстро среагировал. Кинул последнюю тушку птицы ему под ноги. Когда он поднял её с земли, я снова занёс дрын для удара…

И снова этот звук, снова кто-то скребёт ржавым гвоздём по стеклу!

Меня перекосоёбило и я не смог ударить. Да что за нахер? Замахнулся еще раз, но тоже не смог ударить — причина была в другом: разум старика препятствовал, но я смогу преодолеть эту секундную слабость!

Обхватив рукоять дрына двумя руками, я уверенно замахнулся, прицелившись парню в висок, и уже был готов уебать, но в этот момент из пещеры вышел еще один парень. Такой же худой, грязный, похожий на бродягу, как и сын деда.

А вот этот момент я проглядел…

Так, спокойствие! Надо действовать! Успею разобраться и со вторым.

Замахиваюсь. Дрын летит по верной траектории, но вышедшая из пещеры молоденькая, но жутка страшная девушка отвлекает меня в последний момент, и палка чуть царапает парню макушку. По инерции меня развернуло боком к сынишке, — а он, недолго думая, вскакивает и неуклюже прыгает на меня.

— СУКИ!

Еще до того как этот холодный, гнойный хер повалил меня на землю и уселся мне на живот, еще до того как он своими зубами вгрызся мне в щеку и откусил её с кусками лицевых мышц, я успел обратиться к памяти деда, чтобы разобраться: где я обосрался при планировании своего неудачного плана.

Во-первых: начинку для птичьих тушек нужно было пропитать зельем, тем самым, что подчиняет людей, и только в этом случае эта троица не будет представлять опасности. Ну уже всё, поздняк метаться!

Во-вторых: если бы я был более терпеливым, и смог бы еще уделить часок на изучение извращённых воспоминаний дедули, то лишний раз смог бы убедиться в его воспалённом сознании, а именно: в идее создания общества (семьи) для своего сыночка. То, что дед вывел новый вид людей, я вообще молчу. Семья так семья, тут нет ничего плохого. Только есть один момент, повергший меня в шок, — дедуля надеялся внучков понянчить, даже замахивался прадедом стать. Ебанутый хер! В конец ошалел!

Дрын выскользнул из моих рук и откатился в сторону. Ладонями я упираюсь в лицо сына, пытаясь его притормозить, отстранить от себя, не дать откусить нос, но эта сука откусывает мне пальцы.

БОЛЬНО! СУКА! ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ! УЙДИТЕ ПРОЧЬ!

С тушками птиц я тоже проебся. Три штуки хватает на усмирение одной особи. Будь у меня запасы — сейчас бы не валялся в траве, громко крича. А еще надо было взять нож в зубы…

А еще… А еще…

Всё! Пиздец! Как говорил дядя Петя: Артиллерия и огнемёт остались дома — сражаемся руками.