Какое-то время Виктор изучал присланные материалы, затем шумно выдохнул, погрустнел.

— Я понял тебя. — тихо начал он. — Но такого не отпустят.

— Мне плевать. — оборвала его Нилам. — Хоть сейчас дам команду на возобновление дела и это уже будет не остановить.

— Это же международный скандал. — покачал головой её коллега. — Из-за одного парня?

— Да, мать твою, Витя! — взвизгнула несдержанно индианка, устав от всех этих пересуд. — Вы все здесь с ума сошли, капиталисты и корпораты…

Дальнейший поток исконно русских ругательств Виктор старался не запоминать, а некоторые выражения не понял вовсе, но догадывался, что ничего хорошего они явно не значат.

— …Человеком быть надо, Витя. — шумно подытожила разгоряченная женщина.

— Я скажу, что понял тебя. — деланно с испугом кивнул ученый, ударив подбородком о грудь.

Они немного отсмеялись. Разрядка вышла внезапной, но такой уместной.

— У меня есть идея. — чуть подсобрался мужчина. — Мы можем дать ему работу у нас. Пусть продолжает работать с виртуальными пространствами, а мы будем только собирать данные. С его уровнем синхронизации и имеющимися виртуальными копиями на первое время этого будет достаточно, а потом можно предложить поучаствовать в более серьезных проектах.

— Не плохо. — ошеломительно улыбнулась Нилам. — Я бы даже сказала отлично! Вот только ему обязательно нужно предоставить лучшее лечение и хорошенько заплатить. А! — спохватилась полная энтузиазма индианка. — Снять все обвинения, конечно же!

— Еще можно подарить ему вирткапсулу последней модели. — подключился Виктор.

Они долго еще горячо обсуждали предложения для пострадавшего парня, отправляли запрос Кварку — полукиборгу, заведующему финансовым отделом, отчитались перед самим Аристархом Михайловичем в письме на его личную почту, пили индийский чай, затем отправились в комнату, выделенную Нилам, ужинали, пили вино, а под утро в смущении разошлись по своим кабинетам.

Часть 9.

20-е декабря 2268 г. Квартира Логиновых.

— От чего времени осталось совсем немного? — шелестел сквозь вуаль тонких штор мягкий молодой девичий голос.

— Не могу сказать. — отвечал юноша в тени под открытым окном. — Я хотел попрощаться.

Луны на ночном небе были едва прикрыты облаками, не давая достаточно света, чтобы разглядеть друг друга как следует, но укрывая нежной полутьмой улицу, взволнованные лица молодых людей и их трепещущие сердца. Парень в стеганой куртке и высоких кожаных сапогах сделал шаг на освещенную масляными фонарями дорогу, красуясь. Добротный лук за его плечами и колчан полный стрел даже не покачнулись. Он был воплощением грации.

— Мне было приятно знать тебя, Юлия. — юноша слегка поклонился. — Я знаю, как найти тебя в другой жизни. Я знаю, как помочь тебе вспомнить.

— Жизнь у всех одна. — вздохнул силуэт за шторкой. — Мы не в силах этого изменить.

— Прощай. — юноша открыл панель персонажа отточенным взмахом ладони. — Я был счастлив встретить тебя.

— Мне было приятно и интересно с тобой, глупый Айзек. — голос девушки дрогнул, силуэт скрылся в глубине дома. — Прощай.

Короткая вспышка. Тело взмокло, пропитало внутренности новенькой вирткапсулы. На всплывшем окне нейроинтерфейса маячили несколько красных тревожных строчек о состоянии гормонов и поднятом до небес пульсе.

Айзек не шевелился. Жало нейропривода уже несколько минут как покинуло тело парня, огни капсулы погасли, комм настойчиво пищал о срочном вызове по внешней связи. Парнишка поднялся, сбросил сырой костюм прямо на пол, отправился нагишом в душ в соседней комнате.

— Сынок! — голос матери слышался словно сквозь вату.

Они пересеклись в коридоре. Айзеку не было дело уже не до чего. Он встал под горячий душ. Сердце щипало, грудь горела, колени не слушались, комм все требовал ответить. Для того, чтобы успокоиться понадобилось еще три минуты. Сегодня парень не хотел принимать препараты. Он жаждал этих эмоций. Настоящих, искренних, своих. Только там он мог их получить.

— Логинов, мать твою, младший! — раздался сокрушительный рев отца в голове мальчика.

Он достучался. Взломал нейроинтерфейс. Айзек ожидал этого, знал, пожалуй, но ничего не мог с собой поделать. Отрешенность захлестнула его.

— Прости, пап. — сил говорить у парня почти не осталось. — Я вымотался.

— Дружочек мой. — голос отца был близок к истерике, но с каждым словом все больше приходил в норму. — Я понимаю, что тебе очень понравилось. Еще бы, ты по восемь часов в день пропадал там, а то и больше, но пойми… — он протяжно выдохнул. — Это далеко не предел игры, завтра ты окунешься в настоящую.

— Это ранний доступ. — пытался вяло парировать Айзек.

Он все еще стоял посреди ванной комнаты с одним полотенцем на бедрах. Разглядывал в большое зеркало во всю стену такого не совершенного, по его мнению, себя. Жаждал вернуться. Быть таким, каким себя чувствуешь. Его даже немного трясло. Он уже осознавал, что получил легкую форму зависимости, но она ему так нравилась, что не оставалось даже мысли о том, что это может привести к чему-то дурному. Как и любой зависимый он думал так: «Я могу остановиться. Это же всего лишь игра». Но это было не так. Для Айзека это стало реальностью.