— Напоминаем вам, что полное восстановление памяти невозможно в рамках эксперимента, но частично она к вам вернется со временем.

Интересный момент про «напоминаем вам», я же ни черта не помню, чего напоминать? Странно, головой то осознаю, что подобное должно минимум смутить, если не напугать до седых волос на заднице, но меня эта ситуация крайне веселит. Нервное, что ли.

— Сейчас вам предстоит инициировать ваше новое тело. Расслабьтесь. — ха! Будто я могу что-либо расслабить. — Сосредоточьтесь на матрице перед вами.

Какой еще мат… Ооо! Оно приближается! Это был небольшой иссиня-черный объемный многогранник, состоящий из трубок со светящейся, кажется, голубоватой жидкостью внутри, а в нем был еще один такой же, а в нем еще и еще… Словно одно зеркало поднесли к другому. Все это представление крутилось и вертелось по разным осям и с совершенно разными скоростями. Не пришлось даже сосредотачиваться — нечто было единственным в этом пустом пространстве объектом. Меня немного парализовал страх, и я наконец почувствовал свое тело — худощавое, но крепкое, лысая голова и очень мягкие ладони и ступни, как у новорожденного. Небольшие бицепсы на руках сокращались словно в судороге, вскоре к ним присоединились мышцы бедер, икр, задницы и члена. Кисти сжаты в кулаки, пальцы ног дубовые, даже лицо кривилось. Все это сопровождалось тупой тягучей болью, очень похожей на зубную. Лоб и шею защекотало, кажется, волосы отрасли именно от попытки сдержать эти муки.

В конце концов меня прорвало на крик и всё внезапно кончилось. Тушкой я стукнулся об пол, видимо до этого болтался в воздухе, тут же поднял голову и увидел черные матовые стены с синими прожилками похожими на ветви деревьев, а передо мной тусклый белый экран с помехами. Грудь адски болела, дыхание не удавалось выровнять, а конечности ходуном ходили.

— Поздравляем! Инициация прошла успешно. — Вещал тот же голос со стороны экрана. — Мы дадим вам немного времени привыкнуть к новому телу, а после прослушаете первичный инструктаж.

— Ой да пошла ты! — Попытался огрызнуться я, но зашелся кашлем.

Пока приходил в себя, вокруг что-то мерцало и слышались приглушенные хлопки, как будто лопались маленькие полиэтиленовые пакетики. Протерев заслезившиеся глаза, я попытался встать и осмотреться, но выходило плохо. Голова кружилась, цветные круги и вспышки мешали ориентации в пространстве, а ноги тряслись, как у алкоголика руки. Сейчас я больше походил на только что родившегося олененка. Однако взяв под контроль свое тело, смог впервые удивиться с пометкой «приятно».

За спиной у стены стоял большой, с виду бархатом обитый, диван, рядом столик с термоподом, чашка, ложка, сахарница с рафинадом как белым, так и тростниковым, какие-то печенюшки на блюдце. В углу с права мягко, по-домашнему, светил торшер на ножке из темного дерева с тканевым абажуром, с лева — огромный аквариум от пола до потолка с разноцветными водорослями и стайками маленьких сверкающих боками рыбёшек. У правой стены стоял манекен явно для битья, рядом с ним лежали разнообразные гантели, экспандеры, скакалка и бита. Интересный набор. Левая стена была словно поделена на секции, как пчелиные соты. И все тот же огромный во всю стену белый экран.

Долго не думая я пошел пить чай, потому как в термоподе был только он, родимый, хотя хотелось кофе. Странно, вкуса кофе я не помню, но хочу именно его. В голове хитро пробурчал голос — «на халяву и уксус сладок». Резонно. Желудок протяжно мурлыкнул, и я решил не отказывать ему в английской гастрономической радости.

Уплетая угощение, я старался в принципе не думать, абстрагироваться от всех переживаний, коих было целых три: «А» — отсутствие воспоминаний. Не то что бы это было прям уж проблемой, скорее неудобством, но червячок внутри не давал расслабиться. Исходя из слов адъютанта… Интересно, интересно! Я точно помню, что обладатель голоса — это программа под названием адъютант. Так вот, машинная мадам указала на подписанный договор, что, как-бы, намекает на мое добровольное согласие в пользу амнезии. Можно ли доверять ей? Пока не ясно однозначно. Со временем все пойму.

«Б» — не дает покоя мысль, что я сейчас не настоящий я. Тело искусственное, чужое. Или же пространство не реально? Голова от такого напряжения начинает болеть. Черт с ним, позже разберусь.

Ну и «В» — Долго мне еще тут торчать? Посидев минут пять, на вскидку, решил все же действовать.

— Отменное печенье, спешу сообщить! — с полу набитым ртом сказал я экрану, отсалютовав почти пустой кружкой, почесывая свободной рукой промежность. Ответа не последовало, конечно же.

Да, одежды на мне не было, но дискомфорта я не ощущал. Странно, кажется прежний я сгорел бы со стыда от подобного. В голову закралась мысль «а не размяться ли?» Голый, и что? Манекен вон тоже эксгибиционист и явно не для красоты стоит тут. Решительно встав я направился к несчастному болванчику и ударил его в голову ногой. Ой зря… Паховые мышцы матерились, я матерился, пальцы на ногах материться не могли — опухли. Каково же было мое удивление, когда вся боль словно по щелчку, секунд через пять, исчезла, а нога вернулась в норму. Видимо, пока я здесь, навредить себе не получится. Нереальность происходящего подтверждается. Лицо озарила улыбка и град ударов обрушился на манекен, кулаки сменила одолженная бита, ее место заняли самые маленькие гантельки в пол кило, коими я воспользовался как утяжелителями. Не было злобы, только какой-то игривый задор, боль в мышцах, ощущение жизни в теле. Это было прекрасно. Истратив последние силы, я рухнул на диван и долго еще наслаждался рыбками в аквариуме, смотря на них вверх тормашками, перекинув голову через подлокотник.

— Рада, что вы сами решили опробовать ваше новое тело. — Слишком тепло и внезапно произнесла адъютант, от чего я подскочил и чуть не свернул шею. Однако не очень полезно для здоровья так скакать со вздернутой вверх головушкой.

— Сейчас вы пройдете базовый курс адаптации. — продолжил голос обычным тоном — После, вас отправят на полигон подготовки, а затем вы прослушаете брифинг миссии и отправитесь в мир.

Все убранство в комнате включая стены мягко засветилось голубоватым мерцанием и внезапно померкло. Через мгновение я оказался в стерильно-белом помещении без пресловутого экрана. Глазам было немного непривычно после нежного полумрака.