Уже были опасения по поводу того, что герцог обеспечивает утечку информации в системе безопасности. 16 сентября Георг VI отметил в своем дневнике озабоченность начальника имперского генерального штаба Эдмунда Айронсайда тем, что герцог видит секретные планы французов, что Уоллис также знает о них, и ей нельзя доверять [200] .

2-й лорд Айронсайд в 1987 году рассказал автору Чарльзу Хайаму:

«Мой отец решил, что герцог был серьезной утечкой информации в системе безопасности. Он давал герцогине много засекреченной информации касательно обороны Франции и Бельгии. Она, в свою очередь, передавала эту информацию чрезвычайно опасным людям, связанным с врагом, за обеденными столами в Париже. В результате информация попадала в руки немцев» [201] .

Историк Герхард Вайнберг утверждал, что «похоже, в ближайшем окружении герцога был немецкий агент, с ведома Эдуарда или без него, и в течение первых месяцев войны важная информация из-за болтовни с агентом попадала к немцам» [202] .

Мартин Аллен утверждает, что несколько сотрудников Бедо теперь работали на Виндзоров и, возможно, отчитывались перед Бедо, написав: «Действительно, известно, что у одной из горничных герцогини было немецкое кодовое имя «Мисс Фокс». Летом 1940 года она отправится обратно в оккупированный Париж и отчитается перед Отто Абецем, давним другом Бедо, гауляйтером Парижа и бывшим парижским представителем генерального штаба Риббентропа» [203] .

6 октября герцог отправился в первую из своих поездок к французским оборонительным силам в двухдневный визит во французскую Первую армию на правом фланге Британских экспедиционных сил, стоящих перед Бельгией, и французскую Девятую армию на ее правом фланге между Фурми и Шарлевилем, прикрывающем последний участок бельгийской границы до Арденн. Его сопровождал капитан Джон де Салис, 8-й граф де Салис, который в последнюю минуту заменил переводчика Эдуарда и помог составить отчет. Салис знал Уоллис с тех времен, когда был прикреплен к посольству в Вашингтоне в 1920-х годах, но именно его опыт работы в разведке – позже он служил в МИ-6 – стал причиной назначения. Его роль состояла в том, чтобы присматривать за герцогом и докладывать о нем.

«Мы вернулись очень поздно вечером в воскресенье. Мы преодолели около 800 миль. Ее высочество была восхитительным собеседником. Никто не мог бы быть более интересным или забавным в этом качестве, – писал Фрути жене 9 октября. – Единственные несколько минут, которые я ненавидел: когда мне нужно было получить счета за гостиницу и оплатить их, в это время герцог был ужасен» [204] .

В конце октября Эдуард совершил поездку по французской Четвертой и Пятой армиям в Вогезах, преодолев около 900 миль за три дня. Фрути по-прежнему был сбит с толку тем, что по возвращении к Уоллис, нежное товарищество сменилось холодностью. «Я верю, что так будет всегда, пока она жива, это она делает его таким» [205] . Герцог подготовил четыре доклада об обороне Франции, указав на их слабые места, низкий моральный дух и дисциплину во французской армии и поставив под сомнение надежность и эффективность линии Мажино, но они были в значительной степени проигнорированы в Лондоне – с разрушительными последствиями в мае 1940 года [206] .

Герцогу было трудно смириться со своим изменившимся званием и статусом, и он был взбешен «случайным обнаружением приказа, изданного королем за моей спиной, который, по сути, налагает запрет на мой въезд в районы, занятые британскими войсками во Франции» [207] .

«С нами снова герцог Виндзорский, – писал Генри Пауналл, начальник штаба лорда Горта, командующего британскими экспедиционными силами, в своем дневнике. – Вел себя здесь очаровательно, но плохо впоследствии, когда принял приветствие всех вышедших охранников. Там был и главнокомандующий в звании генерала, и мастер В. определенно не должен был вмешиваться в это. Он здесь как солдат, а не как член королевской семьи. Главнокомандующий очень раздражен этим и возвращает его в надлежащий квартал. Если мастер В. думает, что сможет организовать возвращение, он сильно ошибается» [208] .

13 ноября герцог написал Монктону, что хочет вернуться в Лондон, потому что «недавнее разоблачение сети интриг против меня делает мое положение здесь одновременно невозможным и невыносимым, пока я не смогу прояснить этот вопрос с моим братом» [209] .

Черчилль ответил в тот же день: «Я не вижу возражений против того, чтобы он прилетел обычным рейсом, если на то согласится король. Беседа с его величеством пойдет на пользу, если поможет в восстановлении отношений» [210] . Но король отказался обсуждать ситуацию в отсутствие лорда Горта и генерал-майора Говард-Вайса.

Виндзор становился все более параноидальным. «Я отправляю это через офицера, вылетающего сегодня, и синяя бумажная квитанция – всего лишь мера предосторожности против того, что, как я подозреваю, становится обычной практикой в официальных военных кругах!» – написал он Монктону 14 ноября. К письму был приложен синий листок бумаги, на котором красным шрифтом было напечатано: «Тому, кто вскроет это письмо, я надеюсь, что содержание этого письма так же вдохновит вас, как и меня, из-за необходимости их писать» [211] .

Дело в том, что герцог находился в трудном положении. Если он слишком хорошо выполнял свою работу, его обвиняли в том, что он превзошел своего брата, а если нет, то он подвел монархию. Но его визиты не всегда были желанными. Безукоризненно одетый в бриджи для верховой езды и начищенные сапоги, он настаивал на том, чтобы пользоваться собственными автомобилями и водителями, часто с большим количеством багажа. Это отвлекало военных, которых все больше беспокоила его болтовня.

Он также был обескуражен тем, насколько полезным был его вклад в военные усилия, поскольку его отправляли в длительные поездки в малоизвестные зоны французской армии, часто в сырых и морозных условиях. «Вначале он ежедневно приходил в свой офис в 11 утра, просматривал карту обстановки, полчаса болтал с Говардом-Вайсом, а затем отключался на вторую половину дня, – отметил автор Чарльз Мерфи. – Но в настоящее время он заглядывал только три раза в неделю, затем дважды, а затем почти никогда, за исключением случайных обедов с Гамеленом» [212] .