Настя с насмешкой кривила губы, оперевшись о крепкий косяк двери кухни. Самое обидное, что Ирина сейчас угадала: именно так все и было. Влад подобрал жену и детей пусть не в притоне, но в полуразрушенном деревенском доме.

Щелчок ключа в дверном замке прозвучал, как гонг окончания тайма. Брейк! И рефери выступил в круг их ринга, заставляя бойцов отступить на положенный шаг назад.

– Что. Здесь. Происходит?

Беринг тоже был в ярости и этого не скрывал. Даже подчеркивал, раздувая ноздри и скрипя громко зубами.

– Володя, я зашла взять кое-что, а тут эта девка! Володя, мне некуда совершенно идти, понимаешь? Позволь… – голосом лесной феи, с ласковым придыханием, изображая невинность, немного испорченную всклокоченной прической, Ирина произносила свою эту речь, медленно отступая к двери.

– Настенька, душа моя, это ты дверь ей открыла?

– Ты просил меня это не делать, а я послушная очень жена. Она сама здесь оказалась. Жена твоя Ира.

Влад поперхнулся. Даже слегка побледнел. Лежавший в руке его телефон хрюкнул печально и с прощальным треском был сжат в кучку осколков, тут же полетевших точно в стену над головой этой самой Ирины. Насте вдруг стало весело.

– Жена, значит? Откуда ключи у жены? Еще прошлым летом мы с тобой все, кажется, выяснили. Ты всегда была склонна… выдавать желаемое за действительное, Иро-чка. Я жду ответов или вызываю полицию. Кажется, на мою супругу напали, проникнув в наш дом? Любимая, ты часом не пострадала, нет? Умница. Ну ничего, самого нападения будет достаточно.

Настал черед Иры бледнеть. Не ожидала такого от Беринга рыжая. Обычно выдержанный и благородный, он точно взбесился теперь. Неужели вот эта малявка его так зацепила?

– Считаю до трех. Раз.

– Володя, я… у меня обстоятельства! Ты, когда уезжал, попросил оставить охране ключи. Вот, я их принесла, видишь?

– Я уезжал год назад. В начале июня, позволю напомнить. И судя по виду квартиры, ты прожила здесь весь год. Отлично устроилась, дорогая. Ключи на стол и выметайся. Не заставляй меня предъявлять тебе счет за аренду квартиры. Сумма может быть кругленькой.

– Ты этого не сделаешь! – Ирина вскинула носик, усмехаясь. – Ты же у нас настоящий мужчина. А настоящие мужчины с женщинами не воюют.

– Я здесь вижу одну только женщину. И это не ты.

– Ой, ну порычал и ладно, сейчас соберу вещи.

– Ирина!

– Все-все, уже почти собрала!

Рыжеволосая фея, действительно, собиралась очень быстро, почти по-военному, но между тем все делала так изящно, что Настя невольно восхищалась. Красивая все же женщина, такая… породистая, вот. А она, Настя, дворняжка самая настоящая. Вот только зубки у неё ничуть не хуже.

Когда Настя злилась, она не ныла и не опускала руки, как многие ее знакомые. Нет, ее злость была созидательной. Подстёгивающей. И сейчас, наблюдая за бывшей любовницей своего мужа, девушка для себя подмечала: нужно бы выучиться так же непринужденно себя вести в критических ситуациях. Не орать на деревенский манер, не материться (даже про себя), не краснеть от гнева, а насмешливо улыбаться, расправив плечи и чуть прищурившись. Урок сейчас жена Беринга получила очень ценный. Она обязательно будет вспоминать Ирину, когда ей захочется топать ногами или истерику закатить.

– Ну вот и все, чао-какао, – пропела фея, застегивая большую спортивную сумку. – Володя, будь хорошим мальчиком, вызови даме такси и помоги вещи донести.

Беринг открыл было рот, но бросив на побледневшее лицо Насти короткий взгляд, вытолкнул свою гостью за порог молча, шагнув вслед за ней.

Отсутствовал он меньше минуты, быстро захлопнул за собой дверь, и лишь громкое шипение на площадке сказало Насте: хорошим мальчиком Влад не был. Не теперь.

Поморщился, бросив в свое оправдание:

– Ее встретит охрана внизу и проводит. Прости, Асенька, никак не ожидал этой встречи. И так… бурно.

– Она красивая. Не то, что я… – Настя мурлыкнула это низко и протяжно, глядя на мужа, пожалуй, с веселой насмешкой.

Ничего забавного в этой встрече она, конечно, не видела, но наблюдать, как Влад нахмурился и даже слегка смутился, было любопытно. Шагнула к нему навстречу – остановившись близко-близко, прикоснулась к широкой груди, пальцем проведя вниз, до самой пряжки ремня. Какое же удовольствие было наблюдать, как от ее простого жеста зелёные глаза стремительно потемнели, а плечи напряглись. В такие минуты Беринг всегда становился похожим на хищного зверя, обнаружившего добычу: собранный, взведенный как арбалет, звенящий как улей с пчёлами. Ей очень нравилось.

Сейчас Насте как никогда было нужно это его напряжение. Кислое послевкусие от встречи с бывшей нужно было заесть. Она не ревновала, нет. Во всяком случае, она представляла себе ревность совсем по-другому. Злость – была. На себя, на рыжую эту наглую и холёную. Мысли были… неприятные. Значит, у Беринга слабость к рыжим. И секретарша в Руме у него ведь тоже… рыжая лисичка. Не является ли Настя лишь очередным пунктом в обширном списке его побед?

Нет. Сама себя одернула, понимая, что снова заводится совершенно напрасно. Прошлое осталось в прошлом. Тем более – видела реакцию Влада на эту его «Ирину». Знала, ощущала, что сейчас этот огромный и такой потрясающий медведь принадлежит одной только Насте. И… непременно собиралась получить веские доказательства этого факта. Ощутимые уже вполне.