В Шарлотт они прибыли в 16 часов. Ещё час, чтобы разместиться в отеле, и только после этого Кристиан решил перезвонить Дженнифер. Мишель рассказала ему о неприятном разговоре, но они уже почти опаздывали на самолёт, так что Кристиан решил позвонить жене уже по прибытии в Шарлотт. Вообще-то Джен была не из ревнивых, так что Кристиан подумал, что Мишель слегка преувеличивает масштаб трагедии.

Уже в номере Кристиан улёгся поперёк кровати и набрал номер жены. Его брови сошлись на переносице, когда он услышал:

– Телефон данного абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Он хмыкнул и снова набрал номер Дженнифер. Результат тот же. Кристиан почувствовал неприятный холодок, прошедший по спине. Он набрал номер Мишель. Она ответила почти сразу:

– Да?

– Когда Джен звонила, было ли что-то странное в её голосе? – начал он с ходу.

– Э-э-э…Что? А! Ты имеешь в виду свою жену?

– Да.

– Кристиан, я никогда до этого с ней не разговаривала, – ответила Мишель удивлённо. – Как я могу знать? Да и вообще, сама по себе ситуация не очень, особенно, если твоя половинка…ну…ревнива…

– В том-то и дело, что нет.

– Что случилось? – Мишель почувствовала неладное.

– Её телефон выключен.

– Может, она обиделась на тебя и решила отомстить таким образом? Знаешь, женщины делают так иногда, мол, пусть этот козёл понервничает, попереживает…

– Я знаю! – раздражённо перебил её Кристиан. – Она не стала бы так делать. Джен у меня адекватная.

– Хм, я даже не знаю тогда, что и сказать…

– Ладно, извини, – Кристиан устало потёр глаза. – Я…разберусь с этим сам. Отдыхай.

– Кристиан…

Но он уже отключился. В его голове была только одна мысль: где, чёрт побери, его жена!

* * *

Она стояла над ним, молча смотря как он спит. Её лицо не выражало ничего. Она медленно начала наклоняться, пока её губы не оказались у его уха. Её голос, как гром, прозвенел в его сознании:

– Проснись!

Дуглас открыл глаза и рывком сел на кровати. Его голову тут же сковала такая знакомая и родная боль от похмелья, которое сопровождало его уже несколько лет. Как же он ненавидел подобные сны…

Привычным жестом он потянулся к бутылке, которая всегда стояла возле кровати, но его пальцы схватили лишь пустоту. Он поморщился от пульсирующей в висках боли и посмотрел на пол: бутылки там не было.

– Куда же ты делась? – прошептал он. – Ты ведь всегда стоишь там. Куда же ты делась?

Пошатываясь, он встал с кровати и нетвёрдой походкой направился на кухню, как вдруг сквозь головную боль его ударила неприятная мысль.

– Нет, – прохрипел он и бросил затравленный взгляд на окно, зашторенное грязной занавеской.

Такое уже случалось. Два года назад его утро началось так же. Именно тогда он пообещал себе больше никогда не связываться с ними. Они разрушили его жизнь.

– Проваливай, кто бы ты ни был, – прошептал он, сжимая кулаки. Его взгляд сверлил зашторенное окно. – Убирайся. Убирайся!

Последнее слово он выкрикнул. Его сердце забилось чаще, а головная боль отступила на второй план, сменившись болью когда-то забытых воспоминаний.

– Я больше не буду вам помогать, – тихо проговорил он. – Убирайтесь.

Он не знал, сколько простоял так посреди комнаты. В итоге он обнаружил себя возле окна, а его пальцы держали край занавески. Он увидел, как сильно дрожит его рука. Зачем он это делает? Они не могут войти в его дом, но всегда стоят там, снаружи. Стоят и смотрят в его окно. Ждут, пока он выглянет. И тогда – клац! Он уже в ловушке.

Его пальцы разжались, отпустив штору, и он зашаркал на кухню. Открыв холодильник, он извлёк оттуда банку пива. Не виски, но тоже неплохо. В ту же секунду какая-то неведомая сила вырвала банку из его руки и швырнула её о стену. Банка упала и покатилась по полу.

– Настырный какой в этот раз, – проворчал Дуглас.

Он уже увереннее направился к окну и встал напротив него.

– Ну что ж, посмотрим на тебя, – с этими словами он отдёрнул штору.

Она стояла там. Светлые волосы были рассыпаны по плечам, а глаза были безжизненными и полны слёз. Её губы что-то безмолвно шептали.

– Уходи, – сказал он ей через стекло. Она слышит его. Он знал это.

– Помоги…помоги…помоги…помоги…

Её губы двигались, безмолвно произнося только это слово. Они все всегда произносили только его. Помоги. Как же он ненавидел это слово.