Алекс поднял на меня совершенно отчаянные глаза:

— Татьяна, я думаю, что Ангелина сошла с ума, что у нее паранойя, что у нее поехала крыша, произошел сдвиг по фазе… Это можно назвать как угодно.

Он принялся нервно расхаживать взад-вперед, размахивая руками. Я ошалело уставилась на него, пытаясь осмыслить его слова.

— Алекс, может, вы перестанете скакать у меня перед глазами и спокойно расскажете, что случилось? — произнесла я, указывая на скамейку у края аллеи.

И Алекс как-то внезапно успокоился, сел и сказал:

— Ангелина считает, что я хочу убить ее. У нее, по-моему, галлюцинации — она видит несуществующих людей и слышит голоса якобы моих любовниц. Это началось несколько месяцев назад и продолжается до сегодняшнего дня. Таня, помогите ей, поговорите с ней, посоветуйте обратиться к врачам, пока не поздно. Я боюсь, что она что-нибудь сделает с собой, понимаете?

Лицо Алекса исказилось такой болью, что у меня защемило сердце. Мой рассудок отказывался принимать то, что он произнес. Я видела Гелю, разговаривала с ней… На мой взгляд, она такая же нормальная, как я или Ленка. С другой стороны, Алекс выглядел так, словно его переехал бульдозер.

— Я обязательно поговорю с ней, — я попыталась утешить его, — обещаю.

— Извините за мою несдержанность, — уже почти спокойно произнес Алекс, начиная брать себя в руки, прямо на глазах превращаясь в уверенного в себе крутого мужика. — Вон, Ангелина идет… Я пойду, пожалуй. Неудобно перед гостями. А наш разговор вам лучше забыть, возможно, я сам придаю этому слишком большое значение. В последнее время я очень много работаю, мало уделяю внимания Ангелине. Вам лучше не рассказывать ей о нашем разговоре.

Вот это номер! Все, что было раньше, — розыгрыш? Или он сейчас разыгрывает меня? Может, взыграло мужское самолюбие?

Я подождала, пока Алекс не отойдет на приличное расстояние, и бросилась к дому, где меня ждала подруга. У парадного крыльца с мраморными колоннами стояла Ангелина.

— О чем вы говорили с Алексом? — подозрительно спросила она.

— Да так, обменялись любезностями, поболтали о пустяках, — отмахнулась я. — Ты хотела со мной поговорить о чем-то?

Геля молчала, словно раздумывала, с чего бы начать. Мы зашли в дом, поднялись в какую-то комнату. Она уставилась в окно, словно видела свой парк впервые в жизни. В руках она держала полный бокал вина, рядом, на окне, стояла полупустая бутылка. До замужества привычки за Гелькой к выпивке не наблюдалось, она у нас была девушка во всем умеренная. Я ни разу в жизни не видела ее пьяной, так, пара бокалов, и точка. Молчание начинало действовать мне на нервы.

— Мило у тебя тут, — проговорила я, чтобы как-то помочь подруге.

Геля залпом выпила вино, поставила бокал на подоконник, отошла от окна и опустилась в кресло, покрытое умопомрачительным пледом баксов за тысячу — с мягким пушистым ворсом, словно шерстка персидского котенка. Она поднесла руки к горлу, словно слова застревали в нем.

— Послушай, я похожа на сумасшедшую? — спросила вдруг она, с тревогой глядя на меня.

Я с удивлением уставилась на подругу, пытаясь понять — она тоже шутит или говорит серьезно? После разговора с Алексом я уже и не знала, как реагировать на происходящее.

— Тань, я задала простой вопрос и хочу получить простой ответ. Так как, я похожа на ненормальную? — настойчиво проговорила Геля. — Если ты мне настоящий друг, то должна сказать правду.

Все, привет, допилась подруга. Сейчас пойдут дурацкие разговоры о настоящей дружбе из серии «ты меня уважаешь» или о том, что все мужики сволочи, типичные для пьяной дамской компании.

— Геля, по-моему, тебе надо полежать. И хватит пить, — пробормотала я, пытаясь вытащить из ее рук полный бокал мартини. Она только что не очень твердой рукой плеснула в него из бутылочки.

— Нет, Танюша, я хочу знать ответ. Потому что у меня только два варианта. Первый — я сошла с ума. Второй — мой муж, мой драгоценный Лешенька, хочет меня убить.

М-да, нормальному человеку такая идиотская мысль в голову не придет… Может, у нее и вправду с головой не все в порядке, засомневалась я.

— Алексей? Гелька, ты, по-моему, перепила, если не сказать грубее, — хмыкнула я.

— Не веришь?

Подружка взглянула на меня с некоторым торжеством и скривила губы, словно боялась расплакаться.

— Знаешь, никто не верит. Я сама себе не верю! Лучше уж думать, что я свихнулась, чем…. Хотя я где-то читала, что психи, как и алкоголики, не верят в свою болезнь. Ненормальные считают себя на сто процентов нормальными и готовы всех остальных обвинить в сумасшествии.

Ангелина уткнулась лицом мне плечо и громко разрыдалась, всхлипывая, вздрагивая всем телом. Ее прекрасные, уложенные в прическу огненно-рыжие волосы рассыпались по спине и шевелились, словно живые. «Приехали… — растерянно подумала я. — Неужели все так серьезно?»