Но все это смешивается с внезапным гулом в ушах, когда мой взгляд останавливается на высокой фигуре в плаще на другой стороне улицы, прислонившейся к одному из блестящих черных фонарных столбов.

Мое сердце замирает.

Я не вижу его лица, но каким-то образом я знаю, что это он.

Тристан.

Майкл поворачивает нас, чтобы помахать людям за баррикадами, а затем ведет к автомобилю. Я следую за ним, улыбка на моем лице словно папье-маше, сердце колотится в груди, хотя я не уверена, почему так происходит.

Охранники толпятся вокруг нас, пока мы направляемся к машине, скрывая все от глаз, и только когда я оказываюсь на заднем сиденье, я могу снова начать поиски.

Но он уже ушел.

——————

Я ходила на воскресную службу всю свою жизнь.

Когда я была младше, скамьи всегда были полны. Но с течением времени и сокращением ресурсов посещаемость стала реже. Оказывается, люди теряют веру, когда сталкиваются с бесконечными трудностями.

Сама церковь была простой: маленькие деревянные скамейки и бежевые стены, потемневшие от недостатка средств и силы воли. Вот что происходит, когда источник средств к существованию вырывают с корнем. Когда люди, облеченные властью, решают не выделять средства и забывают, что вы — часть того, что делает их полноценными.

И когда я сижу в прекрасном соборе, пристроенном к замку Саксум, я не могу избавиться от чувства горечи за то, что люди здесь имеют всё, в то время как все мои остались без ничего.

Мы — одна и та же страна, но мы — разные миры.

Сам собор прекрасен. Арки из темного дерева и серого камня вырезаны замысловатыми узорами, украшенными золотыми деталями. Парящие потолки покрыты красочными произведениями искусства, на создание которых, я уверена, ушли десятилетия, а единственный свет, кроме пламени свечей, — это приглушенный солнечный свет, проникающий сквозь витражи и рассыпающийся калейдоскопом красок на бежевую и коричневую каменную плитку.

Служба закончилась, и пока все остальные исчезли, включая моего суженого, я все еще тут, сказав, что хочу немного помолиться.

По правде говоря, я жду Ксандера.

Я ерзаю на своем месте, из-за деревянной скамью онемели ноги. Когда я оглядываюсь вокруг и убеждаюсь, что здесь больше никого нет, я встаю и иду к дорожке между скамьями. Мое бледно-розовое платье целует пол, а руки в одинаковых перчатках проводят сначала по рукавам, а затем по передней части юбки, разглаживая складки. Мои шаги ступают по кафелю, отражаясь от стен, когда я направляюсь к алтарю.

Распятие находится в центре, и что-то тянет в груди, когда я смотрю на скульптуру, пустота печали плетет паутину в моем сердце.

Я никогда не сомневался в своем долге перед семьей и в справедливости, которую мы ищем. Это всё, что я когда-либо знала, даже до смерти отца; всё, чего они привили мне желать. Но впервые я сочувствую участи Иисуса, хотя никогда не осмелилась бы сказать об этом вслух.

Как несправедливо, что он должен был принести себя в жертву, чтобы очистить наши грехи.

Наконец, я отвожу взгляд и двигаюсь в сторону тени, понимая, что в затемненном коридоре в передней части комнаты висит большая масляная картина.

На портрете изображен король.

Черные волосы выглядывают из-под его украшенной драгоценностями короны, пронзительные нефритово-зеленые глаза, оживающие на картине; яростные и суровые. Дрожь пробегает по моему позвоночнику.

— Это мой отец.

Мое дыхание вырывается из груди, желудок подпрыгивает к горлу, когда я поворачиваюсь лицом к лицу с Тристаном. Моя рука летит к груди.

— Вы напугали меня.

Уголок его губ подрагивает, когда он подходит ко мне, его руки в карманах, он смотрит на портрет.

Я смотрю на него боковым зрением, гадая, какие у него были отношения с отцом. Майкл пробудил моё любопытство, и хотя я не ожидаю, что Тристан откроется, я не могу удержаться от того, чтобы вопрос не слетел с моего языка.

— Вы скучаете по нему?

Что-то темное промелькнуло на его лице, челюсть напряглась.

— Да.

Мой рот открывается, я поворачиваю голову, чтобы изучить его.

— Я тоже скучаю по своему отцу.

Это всё , что я могу придумать, чтобы сказать. «Я счастлива, что он умер, и надеюсь, что он сгниет в аду» кажется не совсем подходящим ответом.

Он смотрит на картину, и я следую его примеру, рассматривая углы лица короля Майкла II и то, насколько они похожи на лицо Тристана.

— Он похож на Вас, — замечаю я, снова взглянув на него краем глаза.

Его бровь приподнимается.

— Вы имеете в виду невыносимо привлекателен?