От очерствения и до того, Что нельзя любить дураков сотни шагов… Обиды, слёз, вздохов и пепельниц полных окурков, Разбитых бокалов, бессонных ночей и неодетых платьев… И все в один голос, мол, сама виновата… …И оставив собачий оскал, лишь для тех, кто в ответ ухмылялся, ты разбился о скалы, страдал, но себе ты позволил лететь (c)
…И оставив собачий оскал лишь для тех, кто в ответ ухмылялся,
ты разбился об скалы, страдал, но себе ты позволил лететь. (c)
«Любовник: тот, кто любит, тот, через кого явлена любовь, провод стихии Любви. Может быть, в одной постели, а может быть – за тысячу верст. – Любовь не как „связь“, а как стихия!»
(Марина Цветаева. Стихотворения. Поэмы. Проза).
«Благословляю того, кто изобрел глобус – за то, что я могу сразу этими двумя руками обнять весь земной шар – со всеми моими любимыми!».
(Марина Цветаева. Повесть о Сонечке).
«Как я люблю – любить! Как я безумно люблю – сама любить! С утра, нет, до утра, в то самое утро – еще спать и уже знать, что опять… Вы когда-нибудь забываете, когда любите – что любите? Я – никогда».
(Марина Цветаева. Повесть о Сонечке).
«Я хочу, чтобы ты любил меня всю, все, что я есмь, все, что я собой представляю! Это единственный способ быть любимой или не быть любимой».
(Марина Цветаева. Стихотворения. Поэмы. Проза)
Так чувствовать, так жить как Марина Ивановна порой кажется совсем не выносимо, но и по другому, к величайшему сожалению моей натуре, не возможно существовать. Люблю ЕЁ безмерно.
Ps: если ты в моих стихах увидел себЯ, не обольщайся,
в моих стихах только Я.
пламя ниже нуля
От очерствения и до того, что нельзя любить дураков,
Сотни шагов обиды, слёз, вздохов и пепельниц полных окурков.
Разбитых бокалов, бессонных ночей и не одетых платьев.
И все в один голос: – Мол, Сама виновата!
А ты, стоишь без кожи и шепчешь: – Хватит, хватит!
И никто не знает кроме тебя,
Что градус твой понижен далеко ниже нуля.
Что стала ты, совсем холодной,
А тебе нельзя быть такой ледяной.
И ты, проснувшись утром,
Посмотрев в глаза, продолжений своих,
Не имеешь права быть айсбергом, снегом в ущелье
И льдом, волнистым заливов, своих.
У твоего очага греться всем -
И кровным, и тем дуракам.
Ты в последний момент, дашь кров путнику, согреешь, накормишь
И вылечишь раны на душе, водой и мёдом.
Но, теперь исключительно тем, кто попросит.
Тем, кто поймёт, что к тебе дорога была, совсем уж по краю пропасти…
атом
Обезглавлена, ограничена – казнена!
Словами твоими? Нет, собою – сама.
Я разломана и разрезана,
Даже плоть суха – зрячая, но слепа.
Феникс Я или ворон Я,
Знаю точно, что при жизни стала мертва.
Не пустая, но словно пустыня выжжена.
Обесчувственна – Обессудь.
Обесточена, обезличена,
Боль в груди, не продохнуть, не вдохнуть!
Ребра треснули – разграничило,
До и после. Пропасть и эрозия – вакуумная пустота!
Вся вселена сжатой стала вдруг,
Внутри малость самая – Бозон – безгранично сильна!
Там во мне – сила мира -
Пятьдесят восемь с половиной мегатонн сдержанности – тринитротолуол в крови!
Детонатор там у тебя в руках, пусть останется далеко,
В твоей тихой далекой степи.
Не дай Бог ни выстоять, не стерпеть!
Будет Мир страдать тогда, рыдать небо будет и земля чернеть и болеть
Гореть синим пламенем – море будет. День средь ночи.
Небеса зальются слезами, а пещеры начнут поминальные песни выть.
Остановлюсь. Невежество – так страдать не сдержанно,
Голос в крик пускать, да ещё и ныть.
Я же ветка древа сильного, не согнуть меня, не сломить!
Лишь листва с меня опадшая будет в корни падать мне,
Удобрять меня и тихонько гнить…
P.S.: Свобода не в том, чтоб себя сдерживать, а в том,
Чтоб владеть собой!
Рыбка
И жадно воздух та глотала,
И ссохлись жабры – смерть близка.
В глазах стеклянных отражалась,
Его бездонная тоска.
Года губу насквозь проткнули,
Отчаянием блестит блесна.
Порвавши плоть, из рук скользнула,
Свободной жизни вот цена.
И в прорубь рыбка ускользнула.
Губа срастется, не беда.
Как жаль, что тот рыбак не понял,
Что рыбка золотой была!