— Ага, — хмыкнул он. — Палево, как ты пялишься на него. И чем это ты его так разозлила, что он шарахается от тебя?

Что — то невразумительно пробормотав, я посмотрела через его плечо на тесно прижавшись к друг другу парочку. Рука Шевцовой по — хозяйски наглаживала спину Буткевичуса… оооо… что я вижу: её пальцы с длинными нарощенными ногтями сжали его задницу!

Вот же похотливая сучка!

Мелодия закончилась и все разошлись по своим местам.

На какое — то время я активно увлеклась разговором с одноклассницами, делясь с ними последними новостями, а когда подняла глаза, обнаружила, что ни Шевцовой, ни Буткевичуса в зале больше не было.

Мне стало грустно и спокойно одновременно. Грустно от того, что я поверила в сказку, и сама же в ней разочаровалась, когда оказалось, что это лишь плод моей фантазии. А спокойно, — потому что, наконец, я смогла окончательно убедиться в правоте слов подруги — такие как Буткевичус никогда не будут принадлежать одной женщине, они просто не созданы для серьёзных отношений. И это даже не их вина — такая генетика, а генетику, как известно, пальцем не раздавить.

Всё! Больше никаких дурацких иллюзий!

Я встала и вышла из зала. Спустилась на первый этаж, прошла по длинному школьному коридору и вошла в свой старый класс.

Оставила дверь слегка открытой, чтобы полоска света с коридора немного освящала тёмное пространство класса и села за родную парту. Так было хорошо находиться в тишине после гула голосов и громкой музыки. Сложив руки вместе, я опустила на них голову.

Не знаю, сколько времени я так просидела, но вскоре почувствовала, как кто — то сел рядом и легонько толкнул меня в плечо.

От неожиданности, я вскрикнула и, резко подняв голову, наткнулась на серьёзное лицо Сашки.

Моё сердце взлетело и замерло.

Буткевичус смотрел на меня без тени улыбки и молчал.

— Ты когда домой? — наконец спросил он.

— Не знаю, сейчас, наверное, — я пожала плечами. — Всех увидела, с Галиной Николаевной пообщалась. Всё равно скоро все напьются, будет уже не интересно.

— Тогда поехали? Отвезу.

— А как же Шевцова? — не удержалась я.

В полумраке было заметно, как Сашка слегка поморщился, будто я спросила о чём — то глупом и ненужном.

— Уехала. Я вызвал ей такси. Её ребёнок дома ждёт.

Мне хотелось сказать что — нибудь язвительное, но сдержалась.

Он снова толкнул меня в плечо.

— Ну так что, поехали?

— Поехали.

"Гордость, ау, очнись!" — орал мой внутренний голос, но послав его куда подальше, я встала и направилась к выходу.

Сашка не стал подниматься в актовый зал, сказав, что будет ждать в машине. Попрощавшись с ребятами и с Галиной Николаевной, я отвела Лильку в сторону.

— Чего так рано сваливаешь? — заворчала она.

— Буткевичус меня ждёт в машине.

— Да лаааадно! А я то думаю, чего у тебя глазки так блестят! Ну беги, беги! Завтра жду все подробности! Жаркой вам ночки, голубки!

— Лиль, перестань! Никакой жаркой ночки не будет, он просто отвезёт меня домой и всё.

— Ну — ну, — хмыкнула она на прощание.

Я села в машину дрожа всем телом, и совсем не от холода — вечер был очень тёплым, а от внезапно охватившего меня волнения.

— Не против, если я закурю? — спросил Сашка, рванув с места.

— Кури.

Чиркнув зажигалкой, он затянулся.

— Надолго приехала?

— На две недели.

— Ясно.

Я поёрзала на месте, пытаясь хоть немного одёрнуть подол своего короткого платья, которое неприлично задралось, почти полностью обнажив ноги.

Буткевичус заметил мой манёвр и усмехнулся:

— Я не маньяк, Петрова.

"Конечно, ты не маньяк. У тебя баб было больше, чем пузырьков в мыльной пене!" — подумала я.

До самого моего дома, мы не сказали друг другу больше ни слова.

Остановив машину возле подъезда, Сашка повернулся ко мне и абсолютно равнодушным тоном произнёс:

— Ну пока, Петрова.

Я в изумлении уставилась на него.

Пока?! Просто пока и всё?

А чего ты ожидала? Что он назначит тебе свидание, страстно поцелует и признается в любви?

Да! Да! Да!

Дура!

Я резко открыла дверь и рванула прочь из его машины. Но тут же почувствовала, как сильная рука, схватив меня за локоть, усадила обратно.

— Сядь! — рявкнул Буткевичус.