Я повернулась, приподнимаясь на руках, тут же была поймана в плен горячими губами, послушно раскрыла рот, впуская жадный язык…

А назад вернулась уже к Сане.

Он сидел на диване, поглаживал себя и смотрел на нас.

И в глазах его загорались и потухали салюты.

А затем холодная ладонь приподняла за подбородок, он заглянул мне в лицо, наклонился поцеловать и сполз с дивана, тоже становясь на колени передо мной.

Его член, освобождённый от презерватива, оказался так близко… Я раскрыла рот и лизнула его.

Почему-то мне казалось, что он будет на вкус холодным, как мятный леденец. Но оказалось, что он – горячий тоже.

Скользнул мне в рот легко-легко, наполняя до упора и упираясь в небо.

– Расслабь горло, – скомандовал Саня, и я послушалась.

Он положил ладонь мне на горло, контролируя проникновение, и начал двигаться, неторопливо, медленно, ощущалось, что он больше для процесса это делает, для кайфа своего, для желания наблюдать, как двигается его член в моем горле…

– Ох, круто, Сань, круто… – захрипел Гном, которого эта сцена совершенно очевидно завела, задвигался сильнее во мне, от чего глаза начали слезиться и закатываться, – ты сейчас кончишь, малыш, поняла?

Я ничего уже не понимала.

Я находилась словно между двух стихий: вечно ледяного севера и сладко обжигающего юга, эти два Мороза, каждый по-своему, сводили меня с ума, дополняя друг друга.

Острый контраст ощущений сводил с ума, заставлял умирать от противоречивости и порочности происходящего…

И я не уверена была, что способна в таких обстоятельствах кончить. Скорее, умереть от удовольствия.

Горло немного саднило от вторжения, в глазах стояли слезы, холодный взгляд Сани не отпускал ни на секунду, тело обжигали горячие ласки Гнома, его огненный шепот, его сильные, глубокие движения во мне… А затем Саня замер, немного сжав горло, словно пытаясь нащупать свою плоть во мне, а Гном, наоборот, двинулся сильнее и жестче, немного изменив угол проникновения…

И я кончила. Содрогаясь от безумного, выматывающего удовольствия.

А фейерверки в моих глазах в тот момент могли запросто перебить по яркости те, что запускались на Красной Площади.

Когда мои Морозы освободили меня, я не смогла удержаться на коленях и руках.

Упала на пушистую искусственную шкуру, сжавшись, в попытке спрятаться, укрыться от произошедшего безумия.

Но Гном не позволил этому произойти.

Подхватил меня на руки, понес куда-то.

Следующее, что я помню, это мягкость постели под спиной и нежность одеяла сверху.

– Поспи, малыш, тебе силы еще понадобятся, – прохрипел он, поцеловал напоследок в губы, огладил по груди, выдохнул… И вышел.

А я…

Черт, да, я позволила себе поспать. Всякому, даже железному, механизму требуется перезагрузка. Особенно, когда попала в ситуацию эррора.

Проще говоря, меня вынесло в подпространство, без всяких снов и ощущений.

Реально, перезагрузка.

Проснулась я в полутьме.

По привычке, не шевелясь и не выдавая своего бодрствования, начала сканировать обстановку.

Так, по-прежнему в кровати, в съемной хате Морозов, не так давно сладко трахавших меня прямо в гостиной на искусственной медвежьей шкуре.

В приоткрытую дверь виднелся слабый отблеск камина. И слышались тихие голоса.

Морозы обсуждали ситуацию.

Очень вовремя я проснулась.

– Смотри, через неделю будет большая выставка, сам знаешь, кто приедет… – голос Гнома звучал тихо, немного хрипловато. Сексуально. Он вообще, очень сексуальный мужик, с этими его грязными словечками и горячими губами. М-м-м… Словно пряный глинтвейн на языке… Ох, что это я? Не хватило, что ли? Непроизвольно напряглись мышцы бедер… Определенно не хватило… – и там можно встретиться с Окуневым.

– Что нам даст Окунев? Не пори херни, – голос Сани, холодный, грубоватый, бил точно в низ живота ледяным ударом, заставляя нервные окончания онеметь от предвкушения удовольствия.

Судорожно выдохнув, пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце, я обозвала себя нимфоманкой и навострила ушки.

Фамилия была знакомая. Очень.

Окунев, значит… Как интересно…

– Окунев его с говном сожрет! – кипятился Гном, – ты же знаешь!

– Не сожрет, – обжигал холодом Саня, – они – птицы одного полета. На таких, как мы, только срать могут, но не смотреть… Вот если б…

– Ну да… Флешка помогла бы… – грустно согласился Гном, – черт… ну вот как мы так?

– Идиоты потому что… Думали, воспользуемся ситуацией, возьмем на хапок.

– Да, недостатки планирования налицо, – вздохнул Гном, – говорил я тебе…

– Заткнись, и без тебя херово.

Пауза, потрескивание искусственных бревен в искусственном камине, звон бокалов.

– А с малышкой что делать будем? Она, все-таки, Ковровская дочка… Он нам ее не простит…

Я замерла, напряженно слушая.