— На его совести смерть двух наших собратьев.

— Может быть. Вероятно. Наверное. Но кара должна быть Господней, а не шутовской.

— Он представляет угрозу для всей гильдии. Считай это самозащитой. Ежели у тебя не хватает духу, то хотя бы помоги мне схватить его, а об остальном я сам позабочусь.

— Ладно. Значит, сейчас я направлюсь прямиком к герцогине. Встретимся в «Элефанте» на закате. Посмейтесь, будто я сказал что-то смешное.

Я рассмеялся, пока стражники проходили мимо, посматривая на нас.

— Могли бы смеяться и погромче, — проворчал Бобо.

— Мне было не слишком смешно, — сказал я. — До вечера. Будь осторожен.

Дальше наши пути разошлись: он направился к студенческой гостинице, а я — на северо-запад.

Дом Оливии возвышался около северной стены, на полпути к воротам, выходящим на северо-западную дорогу. Я представился служанке, она убежала в дом и, вернувшись, пригласила меня войти. Все произошло так стремительно, что я едва успел припомнить мою легенду.

Меня встретила графиня. Граф после вчерашних праздничных возлияний отсыпался в верхних покоях. По комнатам и коридорам с визгом носилось столько ребятишек, что мне даже не удалось определить их численность.

Оливия, расположившись среди подушек возле камина, мирно занималась вышивкой. Разноцветные шелка драпировали стены и саму графиню. Ее незатененное вуалью лицо скрывалось под слоями румян и краски для век, бросавших вызов гриму самого Бобо. Она показала мне на большую подушку, расшитую в арабском стиле. Я поклонился и сел.

— Вы тот самый немецкий певец, о котором тут все говорят, — сказала она, внимательно посмотрев на меня.

— Да, боюсь, что вчера я позволил себе лишнее, — сконфуженно ответил я.

— О вас уже ходят слухи, — заметила она. — Что совершенно естественно, ведь вы последний из прибывших в наш город гостей.

— Нет, уже успел появиться еще один, — возразил я. — Но пожалуйста, расскажите, что же обо мне говорят?

— Ах, массу всего. К примеру, что вы контрабандист, сказочно богатый купец, желающий вложить деньги в наш город. А еще вас называют охотником за приданым, преследующим герцогиню, новым управляющим герцога, моим фаворитом и венецианским шпионом.

Я рассмеялся. Ничего не смог с собой поделать. Она продолжала изучать меня, наслаждаясь своим выигрышным положением, но не прерывая занятий рукоделием.

— Последнее предположение является не простым слухом. Так утверждает капитан Перун, которому взбрело в голову стать моим обожателем.

— Таковым может оказаться любой человек в здравом рассудке, сударыня.

Это вызвало легкую улыбку.

— На редкость изысканная лесть, синьор Октавий. Вы можете далеко пойти.

— Уж не идет ли речь о торговых перспективах?

— Возможно. Если вам того хочется. Но давайте побеседуем также о других вещах. Вы ведь недавно побывали в Венеции? Мне так хочется услышать свежие новости.

Вооруженный разговором с Домино, я расписал несколько отборных пикантных новостей, что заняло у меня почти час. Она задала пару вопросов, казавшихся на первый взгляд праздными, но, в сущности, глубоко затрагивавших политическую жизнь Венеции. Наконец графиня удовлетворенно кивнула.

— Должна сказать, вы заслужили вознаграждение. Эй, Юлия! Принеси-ка нам угощение.

Появился поднос с кувшином вина и вазой с финиками и инжиром, и Оливия с удовольствием приобщилась к фруктам.

— Выслушивать сплетни — трудное дело, — сказала она, заложив за щеку инжир. — Приходится глубоко копать, чтобы выяснить правду. Итак, о вашем деле. Новые пути доставки пряностей, верно?

— Вы на редкость хорошо осведомлены.

— Положение обязывает. Для содержания такого дома нужно большое состояние. И оно должно приумножаться, чтобы я могла обеспечить будущее всех этих дурно воспитанных отпрысков.

— Неужели вы хотите сказать, что сами занимаетесь управлением?

— Конечно.

— Мне дали понять, что этим занимался ваш супруг.

— Иногда и супруг помогает. Когда трезв, разумеется. Однако в последнее время это состояние наблюдается все реже и реже.

— Как жаль, что он не уделяет больше внимания вам.

Вихрь разыгравшихся до драки детей с гиканьем пронесся по залу.

— О нет, на мой взгляд, я не была обделена его вниманием, — сухо сказала она, глянув на малышей, которые, сцепившись, катались по полу и визжали во всю мощь легких, пока за ними не примчались несколько утомленных нянюшек и не уволокли весь выводок обратно. — Ему хочется сменить обстановку. Я не возражаю. Пусть отправляется в следующий крестовый поход, коли пожелает. Если в доме будет немного меньше нытиков, нам всем это пойдет на пользу. Так как же насчет пряностей, слухи не врут?