— Магия Чумы Бездны реальна, и избавиться от ее влияния нелегко, — перебила псионика Ивоннель. — Дзирт болен, и он не в состоянии лишь одним усилием воли стряхнуть болезнь. Монахи не помогут ему, какими бы благочестивыми и учеными они себя ни считали.

— Но ведь Кейн сумел освободиться от ограничений и оков смертной оболочки, — возразил Джарлакс.

— Я не знаю, кто это.

— Это магистр Цветов ордена Желтой Розы; орден занимает один монастырь в Дамаре, — объяснил Джарлакс. — Кейн принадлежит к расе людей. Я сражался с ним сто лет назад, до начала Магической чумы. Ему уже, наверное, лет двести, но он еще жив и даже сегодня может победить в поединке почти любого противника. Его тело — всего лишь проводник, при помощи которого дух взаимодействует с материальным миром, по крайней мере, так говорят. И поскольку я наблюдал демонстрацию его силы воли, я не могу не согласиться с этой оценкой.

— Он сумел найти способ управлять своей физической оболочкой и сделал ее бессмертной при помощи силы мысли? — уточнила Ивоннель.

— Это не сила мысли, а концентрация, — поправил ее Киммуриэль. — Потому что он не иллитид.

— Пока еще не иллитид, — усмехнулась женщина. — Выходит, этот Кейн совершил свой подвиг потому, что разум его был ясным, а мысли — рациональными. Чтобы обрести совершенную концентрацию, ему понадобилось достичь совершенной внутренней гармонии. И эта совершенная гармония дала ему способность преодолеть ограничения смертного тела. Но можете ли вы надеяться на то, что Дзирт способен на такое? Скажите мне правду? Ведь он потерял рассудок.

— Кейн поможет Дзирту найти путь к гармонии, — настаивал Джарлакс, но в голосе его прозвучало отчаяние.

— Как? — рассмеялась Ивоннель, глядя на дядю и Киммуриэля. — Каким образом?

— Болезнь Дзирта заключается в неспособности видеть истину, поэтому ему везде мерещатся ложь и обман, — пояснил Киммуриэль.

— Ты уже говорил это.

— Тогда как я могу использовать вторжение в его сознание для того, чтобы устранить это неверное восприятие реальности? Если он не доверяет мне? Как, ведь все мои попытки исцелить Дзирта кажутся ему коварными и злонамеренными?

Ивоннель сложила руки на коленях и всем своим видом изобразила задумчивость.

— Если я найду способ излечить его, ты поможешь мне осуществить мой план? — спросила она.

— Поможет, — ответил Джарлакс прежде, чем Киммуриэль успел открыть рот.

Однако этого было недостаточно для Ивоннель; она устремила пристальный взгляд на Киммуриэля, который, ухмыльнувшись Джарлаксу, кивнул в знак согласия.

— Сейчас я хочу поговорить с моим дядей наедине, — потребовала она, и Киммуриэль поспешно покинул комнату, даже не потрудившись попрощаться.

— Сегодняшний день полон неожиданностей, — заметил Джарлакс, когда Киммуриэль скрылся за дверью.

— Я наложила на него проклятие, — призналась Ивоннель.

— На Киммуриэля?

— На Дзирта, — ответила Ивоннель, и Джарлакс откинулся на спинку кресла и вцепился в подлокотники. Лицо его исказилось, он едва сдерживался, чтобы не вскочить и не ударить женщину.

Она даже бровью не повела.

— Это не Чума Бездны, — пояснила она. — Вы ошиблись.

— Тогда что это? И когда это началось?

— Когда он ушел из Дома Бэнр, мое проклятие последовало за ним. Когда он вернулся к Кэтти–бри и впервые взглянул на нее, он увидел демона, — объяснила Ивоннель. — Разумеется, не все это было делом моих рук. Как тебе известно, Дзирт больше никому и ничему не доверяет. Я лишь воспользовалась его наваждением, чтобы приблизить момент, который все равно был неизбежен. Предполагалось, что он убьет жену и таким образом полностью уничтожит себя самого. Подходящий конец для того, кто имел наглость бросить вызов Паучьей Королеве; этот план одобрила сама Госпожа Ллос.

Джарлакс закрыл лицо руками, и Ивоннель заметила, что он из последних сил сдерживает дрожь. В конце концов, он только что сообщил ей, где искать Дзирта.

— Он не сделал этого, — продолжала Ивоннель.

— Он не сумел — Кэтти–бри защищалась…

— Он не сделал этого, — повторила она, — по собственной воле. Он застал женщину врасплох и мог, должен был в конце концов убить ее. Но не убил. Я не в состоянии объяснить, почему он не сделал этого, как он избежал подстроенной мной западни, но это случилось. Он не сделал этого.

— Я вижу, он произвел на тебя впечатление.

Ивоннель кивнула:

— И заинтересовал меня.

— И поэтому ты пришла, чтобы закончить…

— Нет! — страстно воскликнула она и сама удивилась своему волнению.

Джарлакс пристально посмотрел на молодую женщину.

— Нет, — повторила она более спокойно. — Я не держу зла на Дзирта, у меня нет желания мстить.

— Потому что он воспротивился тому, чему не должен был противиться, — сообразил Джарлакс и продолжал: — В таком случае, надежда остается. В душе Дзирта еще сохранилась частица его «я», его истинной личности, якорь, который помогает ему сопротивляться неумолимому приливу безумия.