Пузырь лопнул, как они и боялись, но не разлетелся на капли. Вместо этого прямо из дыры в стволе возникла огромная ветка, потом повернула и продолжила расти вверх.

А затем извержение прекратилось, и магическое сооружение в виде полого ствола высотой пятнадцать футов, с одной массивной полой веткой, которая отходила на несколько футов от главного ствола, начало дымиться. Новый строительный материал, перегретый известняк, блестел в свете солнца, словно влажный отполированный гранит.

Те, кто окружал Джарлакса и Кэтти–бри на поле, ахнули, затем разразились восторженными воплями. Явление, которое они только что наблюдали, казалось почти священным: «дерево» было творением сверхъестественным, совершенным, похожим на дело рук богов. Должно быть, именно так происходил рост горных хребтов в далекую эпоху начала мира.

Однако Кэтти–бри, в отличие от остальных, не выразила радости и лишь плотнее закуталась в шаль.

— Прекрасное начало. — Джарлакс обнял женщину за плечи. — Это даже больше того, на что мы надеялись. Ты сумела проникнуть в суть вещей, разгадать тайну башни.

Кэтти–бри едва заметно кивнула, но выражение ее лица по–прежнему оставалось суровым.

— Это момент твоего величайшего триумфа, — заметил Джарлакс, — но его нет здесь, он не может разделить с тобой торжество.

Кэтти–бри посмотрела на наемника. Она не ответила, да и к чему? Взгляд ее был красноречивее любых слов.

Все в мире как будто бы происходило так, как надо, события в Лускане и Гаунтлгриме вели к благополучию и процветанию окрестных земель, мирная жизнь налаживалась. Но Дзирта не было с ней; она понимала, что он вернется лишь спустя несколько лет, спустя несколько десятилетий, а может быть, никогда не вернется. У Кэтти–бри возникло ужасное чувство: она подумала, что история их любви теперь рассказана до конца.

Джарлакс хотел утешить ее, но промолчал, понимая, что любое сказанное им слово выдаст его истинные мысли. Ведь в глубине души он разделял ее мрачные предположения.

Ивоннель Бэнр даже не заметила, что открыла рот от изумления. Она пристально уставилась на воду в чаше для ясновидения, ошеломленная, потрясенная до глубины души красотой и мощью невиданного зрелища, открывшегося ей.

— Громф… великолепный Громф! — прошептала она.

Ее отец возглавил команду могущественных чародеев и жрецов, которые сумели обуздать огненного Предвечного и контролировали его ярость.

Когда водные элементали снова хлынули с потолка пещеры и загнали разъяренное чудовище обратно в яму, Ивоннель взмахнула рукой над чашей для ясновидения, и в черной воде появилось изображение Лускана. Ее дядя Джарлакс и эта женщина, Кэтти–бри, стояли перед своим творением.

У Ивоннель снова перехватило дыхание; мысленно оценив размах их предприятия, она лишь ошеломленно покачала головой. Она увидела ствол и первую ветвь «дерева», массивную волшебную башню, сотканную из магии и полную… жизни…

Как она осмелилась думать об этом?

Неужели такое вообще возможно?

Да, именно это говорили Ивоннель ее сердце и рассудок. Эта башня была не просто сооружением из бездушного камня. Она напоминала высохший полый ствол некогда могучего дерева, но девушка чувствовала нечто большее, чувствовала, что башня — живая. Однако она не могла бы сказать, дал ли жизнь зданию процесс роста или же это свойство изначально было присуще башне.

Ивоннель знала лишь то, что напевало ей сердце, и мелодия этой песни совершенно определенно подсказывала ей, что она видит нечто… божественное.

Нескоро она сумела оторваться от созерцания сцены в чаше. Пошатываясь, она покинула зал и еще долгое время после этого не могла полностью прийти в себя.

Она призвала к себе Минолин Фей, и вместе они отправились на встречу с Верховной Матерью Квентл.

— Когда ты в последний раз беседовала с Громфом? — строго осведомилась Ивоннель, пренебрегая правилами этикета. — Или с Джарлаксом? Ты в последнее время не получала новостей насчет отступника?

— Нет, я не говорила ни с тем, ни с другим, — отвечала Квентл. — С того дня, когда ты позволила Джарлаксу покинуть город вместе с еретиком До’Урденом и прочими. Я подумала, что мне лучше держаться подальше от них.

— Ты хотела сказать, что мне лучше держаться подальше от них, — усмехнулась Ивоннель, и Квентл не стала этого отрицать. — Что еще тебе известно? — продолжала расспросы Ивоннель. — Что тебе известно о событиях в городе и за пределами Мензоберранзана?

Квентл подняла руки, изображая растерянность. В конце концов, девушка хотела от нее слишком многого.

— Кто–нибудь замышляет интриги против нас или против Дома До’Урден? — допытывалась Ивоннель.

Квентл покачала головой.