В России, в отличие от любой европейской страны или США, есть действительные и непримиримые враги нынешнего политического режима: в стране проведена несправедливая криминальная, хищническая приватизация, создавшая крошечный слой миллиардеров — миллионеров, увезших свои основные капиталы за рубеж и опустивших более половины населения за черту нищеты. В результате предельно допустимое по оценкам социальных психологов соотношение 10% самых богатых людей к 10 % самых бедных (делический коэффициент), который в нормальном обществе не должен превышать соотношение 1:8, в России превысил значение 1:25, что может быть чревато любыми социальными катаклизмами, не обязательно протекающими в виде баррикадных боев, восстаний, бунтов и тому подобному. В России, к примеру, сейчас во всю бушует демографический катаклизм — сокращение населения со скоростью 1 миллион в год, прежде всего за счет стремительного уменьшения числа детей.

Так что в России и в обозримом будущем для спецслужб ситуация с социальным экстремизмом самых разных модификаций останется чрезвычайно актуальной. Работа в этом секторе останется для госбезопасности одной из главных, и с ресурсами в надлежащих объемах проблем особых не возникнет и общественное внимание к деятельности и сотрудникам этих подразделений будет гарантированно высоким и уважительным. А вот с определением эффективности спецслужб в борьбе с террором, радикальным экстремизмом проблемы останутся: раз совершаются регулярно теракты, гибнут люди — либо спецслужбы не работают как надо и следует перетряхивать их руководство, либо террористы наседают с большей интенсивностью и ресурсами и следует спецслужбы свои укреплять, мощь их наращивать, предоставлять им всячески полномочий все больше. Ну а если терактов нет — либо спецслужбы всех террористов и их структуры передавили, и те бояться к нам нос сунуть, либо ими (террористами) в стране не пахнет и спецслужбы этого направления — дармоеды и понтовики.

К террористам за разъяснениями не обратишься — не буди лихо, пока оно тихо. Искренности и правдивости оценок от спецслужб тоже не дождешься — наивные там не держатся. Разрешить сомнения этого порядка политикам, властвующим помогают чаще всего все-таки сами спецслужбы: важные государственные проблемы нельзя позволять решать подбрасыванием монетки — предоставят впечатляющие аналитические материалы, развединформацию, сошлются на «передовой зарубежный опыт», предложат свои сценарии возможного развития событий на ближайшее обозримое будущее и т.п. Одним словом, не оставят своих политических спонсоров в сомнениях и растерянности. А если в такие моменты резко активизируются и сами террористы — правота оценок спецслужб станет очевидней. Что, правда, рождает у некоторых честолюбивых руководителей спецслужб соблазн каким-то образом в нужное время стимулировать активность террористических организаций на подведомственной территории. Но если такое иногда и происходит, то исключительно редко — никто не захочет, чтобы когда-то вылезли нежданно-негаданно наружу уши такой инициативы со всеми вытекающими последствиями.

Случаются ситуации, когда угрожающие политическому режиму, основным социальным группам опасные процессы идут на спад (в том числе и в результате эффективной работы спецслужб) и востребованность мощной, отмобилизованной структуры спецслужбы резко падает, ставя под угрозу карьеры, жизненные перспективы всех ее штатных сотрудников и руководителей. Как это бывает с массой боевых опытных офицеров после победоносного завершения войны. А люди — профессионалы в отличие от оружия и боеприпасов, для консервации непригодны: без привычного дела быстро деморализуются и профессионально деградируют. Этот болезненный процесс наблюдается в России в 90-х годах прошлого столетия, когда были разрушены практически все структуры мощного КГБ СССР и множество работоспособных и преданных делу офицеров было попросту вышвырнуто на улицу. Обществу за этот безмозглый шаг тогдашних политических руководителей страны приходится платить по сию пору, в том числе и чрезвычайно большим числом почти не подлежащих раскрытию заказных убийств бизнесменов, банкиров, чиновников. И высокой криминализацией бизнеса, стремительной коррумпированностью управленческих структур государства. Там, где правящая элита разумней и организованней, подобного не случается: «демилитаризация» спецслужб проходит постепенно, обдуманно в виде ли трансформации подразделений в иные структуры по иным социальным, геополитическим опасностям, которые имеют свойство появляться во все новых модификациях, подобно постоянно эволюционирующим типам вирусов гриппа. Либо в виде усиления других спецслужб, на которые сместились акценты социальных проблем, либо в каком-то ином виде. В Англии, к примеру, несколько десятилетий тому назад долгие годы с большими бюджетными тратами развивали новые промыслы, переучивая население поселков шахтеров, прежде чем закрыть нерентабельную добычу местного угля. Но так, в отличие от российской, поступает зрелая правящая элита, которая приучена предвидеть и не допускать негативные социальные явления, просчитывая последствия своих действий на десятилетия. Российский же честолюбивый элитарный сброд, пораженный проказой неуемного хищничества, состоит из множества разнородных, разноплеменных фрагментов, большинство из которых никак не связаны и не ассоциируют себя с судьбой государственнообразующего русского этноса и действуют по сию пору как колонизаторы — захватчики, прорываясь то одним, то другим кланом к кормушкам государственной власти. Попытки же спецслужб вкупе с некоторыми правоохранительными органами урезонить вакханалию они подают в своих СМИ как «черный криминальный передел собственности», упорно умалчивая, что их собственность получена исключительно только преступно. А самое основное — используется ими в подавляющей своей части только в ущерб государству и обществу и только на собственное бессмысленное суперроскошное потребление. Но всякая сколь-нибудь национально ответственная политическая власть в России будет вынуждена прекратить этот элитарный маразм, эти безумства, роскошества по множеству самых серьезных оснований. Опираясь, естественно, на правоохранителей в самом тесном их взаимодействии со спецслужбами.

Ныне «прогрессивная общественность» европейских стран и России сильно обеспокоена ростом националистических настроений населения, возрастающим числом случаев национального экстремизма. И настойчиво требует от правоохранителей и спецслужб решительно пресекать на корню все случаи националистических выходок — массовых или индивидуальных. При этом всячески одобряется снятие любых ограничений на миграционные процессы, не обращая никакого внимания на обязательно сопутствующие этому стремительный рост тяжкий уголовных преступлений, разрастания оргпреступности на базе этнических общин, в среде которых практически бесполезны традиционные полицейские методы профилактики преступности. А именно эти факторы мощно стимулируют национализм как в его крайних уличных формах, так и в политическом плане, позволяя правонационалистическим партиям все большим числом входить в парламенты своих стран. Учитывая же, что правоохранительные системы европейских стран практически малоэффективны в противостоянии организованной преступности этнических общин мигрантов, занятой, прежде всего распространением наркотиков, изготовлением не менее опасных для населения фальсификатов продуктов, напитков, моющих средств и т.п., в противостоянии устремлениям растущего из-за этого национализма все равно все активнее придется привлекать специализированные подразделения спецслужб как единственно реальную альтернативу росту гражданского национализма. С их, естественно, сугубо специфическими средствами противоборств: как уже упоминалось, с политическим террором «красных бригад» в 60-70-х годах прошлого столетия в Европе удалось покончить только благодаря тактике уничтожения политических террористов в моменты их задержания, что, естественно, лишало последних надежды сохранить гарантировано свою жизнь в случае ареста — смертельная казнь в европейских странах запрещена. Почти точно так же в начале прошлого века в России было покончено с политическим террором социалистов — революционеров введением практики военно-полевых судов, скорое разбирательство которых гарантированно оканчивалось виселицей, а никак не каторгой с возможностью побега и последующей безбедной жизнью за границей среди своих единомышленников.

Именно сфера миграционной оргпреступности явится в ближайшее время все более актуальной проблемой спецслужб, гарантирующей только укрепление и развитие их соответствующих структур независимо от мнений либеральной оппозиции.

Двусмысленность положения политической власти в оценке правильности и эффективности спецслужб здесь полностью проистекает их двусмысленности поставленной перед последними, задачи: бороться с организованной этнической преступностью, с порожденной ею в подавляющей части наркоманией. Бороться как? Не давать чрезмерно развиваться? До каких пределов? Бороться путем посадок в тюрьмы? Кого в первую очередь — сбытчиков, наркобаронов? При правильной же, корректной постановке политической задачи — уничтожить к установленному сроку наркоторговлю без оглядки на всякую критику методов — исчезнет у спецслужб и их руководителей и возможность иных толкований двусмысленных политических приказов: определить же, есть или нет в стране наркоторговля, не составит труда. Но при таком подходе нет возможности для дрейфа позиции и у самих политиков — необходимо принять все надлежащие правовые акты и представить в распоряжение спецслужб потребные ресурсы по всему их необходимому перечню. А главное, принять ответственность за неизбежные «некорректные», «чрезмерные» формы борьбы со стороны. Изведение под корень любой бизнес-практики оргпреступности возможно только «некорректными» мерами на стадиях реализации различных оперативно-технических мероприятий до момента привлечения официально к уголовной ответственности: процедуры следствия, судебного разбирательства и отбывания наказания в «цивилизованных странах» гарантируют руководителям оргпреступных сообществ практическую неприкосновенность и даже в самих худших вариантах для единиц этой категории неудачников вполне приличную жизнь в тюрьме. Вне зависимости, сколько кровавых преступлений, сколько жертв на счету этих «бизнесменов».

При — традиционном же нынешнем подходе правоохранители и спецслужбы будут только достаточно мирно сосуществовать оргпреступностью, забавляя правящую элиту и общество отдельными зрелищными эпизодами удачной борьбы, да еще утомлять бесконечными сетованиями на недостаток полномочий, людей и ресурсов для успешного противостояния разрастающейся преступности.

В нынешней России любые процессы жизнедеятельности протекают с такими отклонениями от существующих разнообразных регламентов, что впору по каждой проблеме создавать отдельные спецслужбы. Кроме выморочных демографических процессов, общество на корню уничтожает тотальная коррупция, казнокрадство, сплошные корыстные злоупотребления служебным положением. Однако просто поручать спецслужбам заниматься этими проблемами бессмысленно: их технологии не рассчитаны на скрупулезную работу с нормами материального и процессуального права по этим составам преступлений. Подменить здесь правоприменителей (полицию, следствие, суд) спецслужбы никак не могут ни по объемам стоящих задач (аппарат полиции, как правило, почти на порядок всегда больше численности спецслужб), ни по потребной подготовке сотрудников для действия сугубо в рамках множества существующих процессуальных норм, например, по расследованию преступлений, связанных с взяточничеством (с коррупцией то есть).

Попытки самих спецслужб подключиться к таким несвойственным для них функциям, как борьба с коррупцией (которая всегда была для них разве что одним из элементов манипулирования нужными людьми) свидетельствует либо о неуверенности в собственном положении спецслужб, либо о расчетливом желании укрепить свое влияние в эшелоне высшей политической власти, государственном аппарате страны — в столице и регионах.

В современной России, как и в США, к примеру, бессмысленно развивать структуры политического сыска (в отличие от Китая, Ирана и других стран, где политические режимы с густой идеологической окраской) — конкуренты и их спонсоры опасны только на очередных выборах различного толка. А для их нейтрализации потребны не спецслужбы, а сотрудники налоговой и финансовой полиции: при надлежащем политическом давлении эти структуры в состоянии раскатать по бревнышку практически любую сколь угодно мощную корпорацию. Особенно, если им помогают следователи прокуратуры и администрация соответствующих судов. Единственно, чем полезны здесь спецслужбы — их руководство в состоянии придать просьбам политиков в адрес фискальных служб гораздо больше убедительности. Да возможно еще для убережения от тех же правоохранителей «своих» попавшихся коррупционеров: и среди этой публики есть более и менее опасные, вредные, а бывает очень важно, чтобы ресурсы и время правоохранителей тратились на наиболее злостных и ущербных государству.