Шрифт:
– Трогай! – Пётр Ефимович притронулся к плечу извозчика.
– А теперь куды, барин, едем?
– Возвращаемся на пристань! – ответил Пётр Ефимович.
– Но-о-о, залётные! – закричал простуженным голосом извозчик, и огрел вожжами со всей силы своих лошадей.
***
Когда они подъехали к пароходу, Марк вытащил коробку из экипажа и понёс её по трапу наверх.
– Смотри мне! Неси её осторожно! – крикнул ему вслед Пётр Ефимович.
Эта коробка была намного тяжелее предыдущей и лоб у Марка покрылся испариной. «Что же в ней такое тяжёлое-то? Как будто камни туда натолкали!» – подумал про себя юноша.
Марку оставалось преодолеть всего-то несколько шагов по трапу, и он мог уже взойти на пароход, но тут откуда не возьмись появился матрос, который куда-то спешил. Он сбегал вниз и неловким движением задел Марка. Юноша закачался, потерял равновесие и коробка выскользнула из его рук и упала в воду.
– Да что же это такое?! Откуда у тебя руки растут?! – сердито закричал Чудинов-старший и в сердцах схватился за голову.
Глава третья
Подняв фонтан брызг коробка грохнулась в воду и тут же стремительно пошла на дно. Пётр Ефимович схватился за голову.
–Да что же это?! – чуть не завопил он. – Что творите, ироды!
Марк не раздумывая прямо в одежде бросился в реку за ней и сразу же занырнул. Благо там, куда упала коробка, было сравнительно не глубоко. Матрос, из-за которого эта коробка оказалась в реке, бросился помогать Марку и стал её принимать на берегу.
–Давай, давай! – кричал матрос, – подавай её! Я приму!
–Э-эй, вы там, поосторожнее! – причитал за спиной матроса Чудинов. В этот момент к ним подошёл Алексей Суриков и спросил:
–Что у вас тут случилось?
–Да вот, косорукие! – выругался Чудинов. – Уронили в реку наш с тобой груз.
–Это который от Берга получен?
–Ну а какой же ещё?! – ответил Чудинов. – Только что его получил и вот те на-а-а…
Алексей тут же изменился в лице и не добро нахмурился:
–Там же несколько моих сверхточных аптекарских весов, и ещё кое-что… Это же всё может испортиться!
–А у меня там немецкий аппарат по приготовлению мороженого… – запричитал Пётр Ефимович. – Новейший! И, к тому же, дорогущий! Я его специально заказал для своей кондитерской. Думал привезу в Семипалатинск, всех удивлю, поставлю на уши, и вот…Ему скорее всего теперь хана.
Коробку с большим трудом, но всё-таки вытащили на берег и подняли на пароход, а затем, слив воду, занесли в каюту и распаковали. Алексей и Пётр Ефимович стали придирчиво рассматривать её содержимое.
Наконец, Алексей произнёс:
– У-у-ух, вроде бы только одни из четырёх моих весов погнулись… Да и то лишь слегка. Буду уже уповать на Исаака. У Лейбы золотые руки и я надеюсь он и эти погнутые сможет исправить!
– А у меня дела похуже, – совсем расстроился Пётр Ефимович. – Наверное придётся новый аппарат заказывать у Берга. Прибудем в Казань, телеграфирую Йоахиму, что бы он его замену подготовил, и на обратном пути этот новый заберу. Ну а испорченный… Ну что ж, вычту стоимость его из заработка Неустроева. В следующий раз он не будет считать ворон, раз-з-зява!
Когда Марк узнал, что у него вычтут из его зарплаты стоимость повреждённого аппарата по приготовлению мороженого, то сразу поник. Аппарат этот стоил не дёшево, где-то рублей сто семьдесят, а то и все двести. А это равнялось почти годовому его жалованью в кондитерской у Чудинова! Однако возражать этому решению хозяина было бесполезно.
Это был второй серьёзный прокол со стороны Марка за время его путешествия с Чудиновым до Нижегородской ярмарки, и мой дед уже просто боялся лишний раз попадаться Петру Ефимовичу на глаза.
***
Никич сразу понял, что Марк чем-то сильно расстроен.
–Что случилось? – спросил он, когда Марк вошёл в их каюту.
«Ермак Тимофеевич», дав прощальный протяжный гудок и шумно заработав лопастями, уже отошёл от пристани Симбирска и направился на север. Неустроеву не хотелось ничего рассказывать, да и, к тому же, он был весь мокрый как цуцик и по-прежнему дрожал. Да так сильно, что у него зуб на зуб не попадал.
Марк молча на сухо вытерся, достал новую одежду и переоделся.
Никич переспросил:
–Ты что, в воду свалился?
– Ага… Ну вроде того… – неопределённо ответил Марк и, упав на лежак, уставился в стенку.
Никич помолчал-помолчал, но его продолжало распирать любопытство и он, не выдержав, переспросил:
–Ну что ты как в рот воды набрал? Что молчишь? Что всё-таки случилось? Чего энто вдруг в реке-то ты оказался? Объяснишь?
Марк понимал, что если уж Никич чего-то захотел, то не отвяжется, и поэтому, по-прежнему глядя в стенку, пробурчал: