Как только он закончил читать, прозвенел звонок. Они поднялись.

– Я вас еще не отпустил. Звоните родителям. Встречаемся после уроков.

– После уроков я не могу, у меня бассейн, – заявил Афанасьев.

– А мне надо срочно домой и в художку! – Максим Урбанский остался стоять, да еще и лямку от рюкзака накинул на плечо.

– Рисование и плавание отменяются.

За дверьми начиналась настоящая гроза, все громче жужжал рой ос, что-то падало на землю, дверную ручку дергали так, что казалось – обвалятся стены.

Озеров открыл дверь и еле-еле сдержал натиск старшеклассников, готовых сбить и растоптать младших.

Пока они входили подобно железнодорожному составу, груженому битым стеклом, Илья подошел к учителю и, перекрикивая шум, обратился к нему:

– Простите, Кирилл Петрович, я не смог сдержаться.

– Я не знаю, кто бы смог на твоем месте, – осторожно проговорил Озеров.

– Вообще-то мне врач запретил драться, у меня плохое зрение…

«Они напали на него втроем, – понял вдруг Кирилл. – А он даже не собирается жаловаться на них».

– Приходи ко мне в случае чего, – Кирилл задумчиво почесал переносицу. – Не ябедничать, а затем, чтобы я мог помочь вам избежать новой драки. Я здесь для этого, понимаешь?

Илья кивнул.

– Кирилл Петрович?

– Да?

– Откуда вы узнали, как все было на самом деле?

– Ты единственный, кто описал все близко к рассказу учительницы. Это раз. Два – ты сидел отдельно от остальных, значит, либо ты цеплял каждого из них, либо трое других сговорились против тебя одного, что в жизни бывает гораздо чаще. И три – ни у кого, кроме тебя, на лице нет ссадин и синяков. Странно, если учесть, что тебя обвиняют в нападении.

– Нас выгонят из школы?

– И не мечтай.

Мальчик потоптался на месте.

– Можно дать вам один совет?

Озеров удивленно вскинул бровь.

– Только быстро, – сказал он, с тревогой слушая, как шум голосов старшеклассников превращается в раскаты грома. – А лучше давай выйдем наружу, сейчас не мой урок.

В коридоре было не тише, хотя уже прозвенел звонок. Одни учителя уже впустили детей в класс, другие только открывали кабинет, кто-то из них еще даже не поднялся на свой этаж.

– Так что за совет?

– Дети очень легко обманывают взрослых, им это ничего не стоит. Взрослые думают, что знают, когда их обманывают, но им удается раскусить только пятнадцать-двадцать процентов вранья.

– И в чем совет? Перестать тебе верить?

– Я тоже могу вас обмануть, но мне это не нравится, и я постараюсь этого не делать.

– Ну что ж, спасибо. – Озеров торопился, но он как никогда нуждался в обратной связи, и ему стало интересно, чего от него хочет мальчик.

– Ребенок видит ложь ребенка. Вам нужен кто-то, кто распознает правду.

– И этот кто-то…

– Я. Но сразу вас предупреждаю, что не собираюсь закладывать кого-то. Мой совет такой: доверяйте детям, но проверяйте их, иначе они могут навредить вам и себе.

– Странно слышать это от ребенка.

Мальчик пожал плечами – мол, ничего странного.

– Многие учителя грозят нам родителями. Но большинство учеников не боится своих родителей. Некоторые даже командуют ими.

– Спасибо. Я это учту. Тем более мне сегодня как раз предстоит общение с вашими предками.

Элеонора Павловна взбежала на этаж, тяжело дыша.

– Уф, Кирилл Петрович, спасибо, что дождались меня с ключами. Опять поменяли кабинет. Ну объясните мне, почему я должна бегать, как сайгак по горным хребтам?

– Сайгак обитает в степи, – решил вставить Илья Кротов. Этот интересный факт он узнал от Монгола.

Элеонора Павловна посмотрела на мальчика, как на говорящую букашку, и прогремела:

– Марш на урок! Пока я не превратила тебя в сайгака.

На перемене Озеров позвонил родителям.

Мать Урбанского сказала, что ее сына дело особенно не касается и она сильно занята дома.

Отец Тугина потребовал письменного отчета – с самого начала разговора он только отдавал приказы.

Вечером он приехал с женой. Из всех вызванных родителей они были единственными, кто проявил интерес к происшедшему и явился в школу. Отец мальчика вошел в класс с таким кислым и недовольным лицом, что Озеров решил, будто у него случилась какая-то тайная трагедия. Однако позднее оказалось, что такое выражение свойственно обоим супругам, причем на лицах они его носят постоянно. Родители Тугина предъявляли претензии: почему конфликт между детьми не был замечен раньше, – и спрашивали, как будет наказан Илья, который ударил первым.