– Да какой я большой, скажи. Я маленький еще, – ласково заворковала она, – Вот погощу у бабушки на молочке парном и яблочках и тогда такооой большой вырасту. Да?

– Бабушка, а у тебя есть собачка? – сказал Митя, пытаясь высвободиться из бабушкиных рук и сползти на пол.

– Да куда ж ты вырываешься? Играть? Ну пойди, играй. Когда еще так побегаешь как не здесь. Вот в городе у мамы с папой уж не побегать, – она отпустила Митю.

– Ты не представляешь, мама, как он нас измучил, все просит купить ему щенка, – сказала Анна, – У вас-то тут собак много, так найди ему какую-нибудь.

– Э, такого добра у нас хватает, – усмехнулась Елизавета Матвеевна, – завтра пойду спрошу, у Смирновых, вроде, была сука со щенятами.

– Только, мама, Вы смотрите, он ведь не понимает, полезет к любой собаке, – сказал Александр, – А тут может злые есть.

– Ты не боись, Александр Михайлович, я братьев и сестер младших вырастила и Анну твою с ее братом, и все живы – здоровы, – отвечала Елизавета Матвеевна, – Уж будто я не знаю как с ребенком сидеть.

После ужина Елизавета Матвеевна пошла проводить своих подружек, а Александр с Анной и маленький Митя вышли прогуляться в небольшой садик рядом с домом.

– Все таки, хорошо здесь, – сказал Александр вдыхая полной грудью воздух и подняв голову к лазоревому небу, – Погода до конца месяца будет солнечная. Я рад, что мы выбрались из города.

– Да, любимый, мы здесь проведем время и отдохнем намного лучше, чем на всяких курортах. Ну что в этой Турции или Греции – мы съездили разок, больше и не хочется.

Александр усмехнулся:

– А мама все такая же. Ну да ладно, она все просила меня привезти ей тебя с Димкой. Хочется поняньчиться с внуком.

– И прекрасно! Пусть поняньчится, она очень любит Митю, и он ее тоже любит… Слушай, нарви ка вон тех яблок, это должен быть Медовый налив, – она указала на дерево в глубине сада.

Александр подошел к яблоне и, схватившись за толстую ветку, сильно потряс. На землю с глухими ударами посыпались крупные желтые яблоки. Они бросились подбирать их и набрали с десяток.

– Ну ка, попробуем, действительно ли так хороши яблоки в этом году, – Александр с хрустом откусил бок одного яблока, – О! Не дурно! Митя, беги сюда, попробуй какие вкусные яблоки…

Через две недели Александр уехал в город, оставив жену с сыном гостить дальше. Они хоть и гуляли каждый день по лесу и по окрестным лугам, где пас коров старый дед Кузьмич, хоть с удовольствием ходили купаться на речку, где Александр даже раз участвовал в рыбалке с местными мужиками, правда, только промок насквозь, ничего не поймав, но, в конце концов, он стал скучать от такой размеренной и непривычной для него жизни и был рад, наконец, вернуться в город к друзьям и работе.

Анна же чувствовала себя здесь прекрасно, здесь все было связано с дорогими ее сердцу воспоминаниями детства и первой юности. Она знала здесь почти всех и могла свободно зайти в гости в любой дом, и там подолгу говорить с женщинами как старшего поколения, так и своими ровесницами, которые тоже приезжали на лето. Ей так же нравилось помогать маме по хозяйству, которое было уже не такое большое как раньше и не требовало больших хлопот.

Сама Елизавета Матвеевна не так сильно заботилась о хозяйстве как обычно, ее внимание большую часть времени занимал Митя. Вечером она читала ему сказки и деревенские байки, вроде той, что соседка баба Нюра, по ночам вылетает из печной трубы в деревянной ступе. Днем она иногда ходила с ним по землянику на опушку леса или на речку, но чаще Митя любил бегать один без бабушкиной опеки. Она же волновалась и все ходила смотреть, как бы он не расшалился и не попал в беду. «Ох, Митенька, ну что ж ты такой, все тебе не сидится спокойно, ведь на самую верхушку дерева забрался! Такая вышина!», – беспокоилась она, – «Митенька, не бегай к пруду, он глыбокой, там пиявки черные и жабы зеленые, вот как укусят!»

Но на Митю ее увещевания действовали мало, ему казалось, что все самое интересное находится в самых далеких, высоких и непролазных местах. Свойственный его возрасту исследовательский дух не давал ему спокойно играть в границах палисадника, рядом с обрезающей кусты бабушкой и загорающей в кресле-качалке мамой.

Единственное, что могло занять его и не давать убегать далеко от дома, так это возня с домашними зверушками. Бабушкина кошка Маркиза в скором времени стала стремительно убегать, едва завидев назойливого мальчишку поблизости от себя, но для Мити и без нее хватало товарищей по играм. Он мог гоняться по двору за курами и хватать их маленьких цыплят, от чего куры приходили в волнение и принимались шумно кудахтать. После дождя он охотился за лягушками, которые вылезали из пруда и прыгали в траве и по лужам. Часто он бегал за соседским одномесячным теленком, что пасся на лужке, теленок испуганно мычал и убегал, высоко взбрыкивая ногами, впрочем, иногда в нем просыпался дух будущего свирепого быка, тогда он оборачивался и сам бежал на Митю, а тот с испуганным плачем улепетывал от него. Чтобы через минуту, отдышавшись и успокоившись, вновь начать незаметно подкрадываться к теленку.

Но любимцами его были двое – Джек и Шомка.

Джек был маленький пегий щенок, не более трех недель от роду, с большими ушами и головой и короткими лапами. Елизавета Матвеевна принесла его от бабы Клавы – Смирновой Клавдии Ивановны, у которой красивая белая собака Дина принесла недавно четверых щенят.

Шомка же был толстым розовым поросенком, с большими лопоухими ушами, закрывавшими ему глаза, когда тот рылся мордой в земле. Он жил в хлеву, в маленьком загоне, но сейчас, в теплое время, почти весь день бегал во дворе дома, беспрерывно копаясь пятачком в земле.