Шрифт:
Я развела руками, Сибиряков закивал на мои слова.
– Да я вроде у тебя отчёта не спрашивал, - усмехнулся дядя.
Он снова сделал глубокий вдох и словно бы прислушался к себе. Матвей нахмурился, бросив на него быстрый взгляд, но спросить, что не так, я не успела - дядя Женя поднялся, подошёл к шкафчику, где хранились его лекарства, и принялся рыться в нём.
– Что-то стряслось? Тебе нехорошо?
– мгновенно встревожилась.
А когда увидела в руках дяди Корвалол, сердце моё пропустило удар.
– Да что-то не по себе как-то, - ответил дядь Женя, но не успела я ничего сделать, как Сибиряков взял контроль над ситуацией на себя.
– Присядьте-ка, - велел он, указывая на диван за столом.
– Ксюш, а ты дай тонометр. Есть же он, надеюсь?
Матвей поднялся из-за стола и, удостоверившись, что дядя Женя его послушался, подошёл к шкафчику. Принялся рассматривать стоящие там лекарства, а сам задавал вопросы профессионального толка, на что дядя с готовностью отвечал.
Когда же я дала ему тонометр, быстро замерил давление, нахмурился.
– Что? Что-то не так?
– ещё больше забеспокоилась я, на что Сибиряков покачал головой и, повернувшись ко мне, улыбнулся.
– Давление высоковато. Так что никаких чаёв - лекарства принимаем и отдых. Ну и к терапевту бы надо. Могу номер дать - приедет прямо на дом.
Дядя Женя замахал руками:
– Какой отдых? Вон у нас дел сколько. С этим гадёнышем разобраться надо. Да и вообще некогда мне отдыхать.
Он предпринял попытку подняться, но Матвей вновь превратился в строгого врача:
– Отдых и точка. А то придётся остаться и убедиться в том, что медпомощь вы всё же вызвали.
До этого момента по таким вопросам я могла спорить с дядей до бесконечности, и всё равно шансов одержать верх у меня не было. С Сибиряковым же он согласился едва ли не с полуслова.
– Ладно, - махнул рукой дядя вновь, теперь безропотно принимая судьбу.
– Но только на сегодняшний вечер.
– А завтра к терапевту!
– добавила я, тоже подпуская строгости в голос.
Дядя Женя поднялся из-за стола и, распрощавшись с Матвеем, ушёл к себе. Я проследила за ним взглядом и Сибиряков, видимо, поняв, что я всё ещё обеспокоена, спросил:
– Может, и впрямь помочь с врачом? У меня есть приятель, ручаюсь за него.
Помотав головой, я посмотрела на Матвея с благодарностью.
– Спасибо… Если вдруг что, мы обязательно обратимся. А так у нас здесь есть на примете хороший.
– Понял.
Мы замолчали. Стояли друг рядом с другом и не произносили ни слова. Странно, но даже тишина рядом с Сибиряковым казалась мне чем-то уютным, не вызывающим дискомфорта.
– Я пойду, наверное, - наконец, нарушив молчание, сказал Матвей.
Я тут же закивала, чувствуя себя при этом дурацким китайским болванчиком.
– Конечно… И спасибо большое за всё.
Сибиряков вышел в прихожую. Быстро оделся и, уже взявшись за ручку на двери, повернулся ко мне:
– Если вдруг снова нужно будет спустить кого-нибудь с лестницы, обращайся.
Он сверкнул в полумраке белозубой улыбкой, после чего вышел, оставив меня наедине с собой. Что ж… Это был весьма эмоциональный день. И его остаток я собиралась провести в тишине и покое.
Часть 7
«Приготовь для меня комнату. Через два дня буду», - прочитала я сообщение в Вотсапп и поняла, что моим планам сбыться не суждено.
Это писала мама, которая, судя по всему, решила навестить нас с дядей Женей. Внезапно. Особенно учитывая тот факт, что мы с нею виделись в последний раз бог знает когда.
«Что-то случилось?» - задала я нейтральный вопрос, покоробленная и тоном, и подачей.
Мама отдавала распоряжения так, будто мы с дядей жили в её личном королевском дворце.
«Ты явно в курсе, что мой брат собирается продавать свою квартиру».
«В курсе. И что?»
«А то, что такие вещи нужно обговаривать со мной! Это моё наследство!»
Я округлила глаза. Меня стало потряхивать от возмущения. Мало того, что она отказала в жилье родной дочери, оказавшейся в трудном положении, так ещё и считала, будто может распоряжаться чужим имуществом. И решать, продавать его, или нет.
«Это ты сказала Славе, где мы снимаем квартиру?» - написала я, проигнорировав последнее сообщение.