Шрифт:
Отказаться от разговора никак нельзя, если речь о здоровье моего ребенка. Я должна знать…
Мысль, что я сейчас увижу Костю, заставляла меня волноваться, но я старалсь себя успокоить — нельзя поддаваться панике, это плохо сказывается на малыше.
Привела себя в порядок, насколько это возможно в больнице и в моем конкретно состоянии, и встала у окна в ожидании Кости.
Вскоре дверь отворилась. Я обернулась и тут же наткнулась на пронизывающий взгляд умных глаз.
Вдруг стало холодно, я даже сама себя обняла, чтобы согреться и будто бы пыталась защититься так от него.
— Здравствуй, Лада, — сказал он, подходя ближе.
В руках Старкова была папка, очевидно, с моими данным.
— Здравствуй, Костя, — ответила я, чувствуя, как в горле пересохло.
Может, он все же не знает о моей беременности? Мало ли почему я могу лежать в гинекологии…
— Ты беременна, — сказал он, держа в руках результаты моих анализов.
— Что? — обалдело спросила я.
— Не знала?
В ответ я молчала. Знала, конечно, но говорить не ему собиралась.
Такой отец моему ребенку не нужен.
— Удивительного… — Сказал Константин. — Я сам тебе поставил бесплодие. Но, как видишь, в жизни случаются чудеса, и если ребенок хочет родиться, а мама так ждет его, то тут медицина бессильна, что называется… А еще у биологического отца… э-э… сперма очень активная.
Да. У нас получилось. А папочка моего ребенка не подозревает об этом! Тот самый, у которого активная…
— От кого ты беременна? — Острый взгляд замер на моем лице.
Ревность? С чего бы? Ведь у него есть своя семья.
— Как мои результаты попали к тебе? — задала я свой вопрос. — Я же не у тебя наблюдаюсь!
— Ты думала, что от меня реально что-то скрыть? От владельца этой клиники?
Ну да. Нереально.
— Так кто отец ребенка? — спросил Старков.
«Ты!» — хотелось крикнуть мне, но делать этого нельзя…
— Это не твое дело, — сказала я.
— Вот как?
— Да.
— Мне казалось, что я стал для тебя тем, кому дело есть, и ты это поняла.
Он снова посмотрел на меня так, словно чувствовал всю мою ложь. Но признаваться я ему не стану. Это лишнее…
Я положила руку на живот, пытаясь его ощутить, хоть пока и рано по сроку. Но я верила, что он там. Доктор Старков в таких вопросах не ошибся бы…
Малыш мой. Я так тебя ждала!
У нас все будет хорошо.
— Тебе показалось.
Я хотела забрать анализы и уйти из кабинета, но Костя не дал мне этого сделать — перегородил собой выход.
— Это мой ребенок, — заявил он. — Правда же, пациент Воронцова?
49
Я чувствовала себя загнанной в угол мышью и молча смотрела на него исподлобья. Раз он так уверен, значит, сопоставил срок и анализы, и сейчас глупо лгать было. Но и сказать правду язык не поворачивался. Ну скажу я, что ребенок его, что дальше? Кому от этого легче станет? Его семье этот ребенок только мешать будет, а должной любви все равно не получит. Так пусть бы не разрывался между нами, воспитывал бы только свою девочку, а нас оставил в покое.
— Что молчишь? — спросил он, сверля меня взглядом. — Я попал в больное место? В правду?
— Почему ты так уверен, что он твой?
— А ты успела после ночи со мной переспать с кем-то еще так, чтобы срок совпадал нашего с тобой свидания там, на базе? Однако, ты прыткая дама.
Я опустила глаза и стиснула зубы.
Ну да, по моему вранью так и выходит, что едва я уехала с базы как тут же провела ночь с другим мужчиной и забеременела от него.
Либо я лгу, либо так себе девушка…
— Будем делать тест-ДНК? Я настаиваю тогда.
— Долго ждать придется, — ответила я. — Брать анализ в период беременности я не позволю — это опасно для малыша.
— Медицина, дорогая, не стоит на месте, — заявил Старков. Ну, кому как ни ему знать об этом, ясное дело. Он же светила по детям, а не я. Неудивительно, что я что-то могла и упустить в этом вопросе. — И уже давно есть способ взять анализ ДНК безболезненно и безопасно и для ребенка, и для мамы.
— Правда? — изогнула я одну бровь.
— Да, взять кровь у мамы из вены.
— Весьма гуманно…
— И ждать долго не придется, — продолжил он. — Этот анализ делается с восьмой недели. А у тебя какая, знаешь?
— Седьмая… — ответила я и ощутила, кровь отхлынула от лица.
Так это же очень скоро можно будет сделать…
Я прикрыла рот ладонью.
Уже через неделю моя ложь рухнет как карточный домик. И как я буду смотреть ему в глаза тогда? Но я не могу, не могу сказать! Словно не получается, как барьер какой-то в голове.