— Все, Олеж, пойдем, а то я опоздаю. — Говорю недовольным тоном, прогоняя все мысли.

Почему я вообще начала рассматривать Данияра, как парня? Он ведь мой враг!

Ага, давай, убеждай себя в этом дальше.

Сама смотрела на его кубики и татуировку, будто ни разу не видела подобного.

Нет. Не видела, а тут грех не заметить. Не зря занимается спортом. Все на пользу. Понятно, почему Листовская в восторге, находясь рядом с ним.

О-о-о, снова одергиваю себя и хмурюсь.

— Сейчас, Лика, подожди. — Говорит с улыбкой Олежка и убегает во двор, на что я лишь развожу руки.

— Олежа!

— Я за ним, — произносит с какой-то загадочной улыбкой Аристов, — сейчас вернемся. Здесь стой.

У меня глаза увеличиваются от такой наглости. И я не слушаю наглеца, плетусь следом, жутко злясь не только на одноклассника, который вел себя странно, но и на братишку, поддавшегося чарам Аристова.

В голове настоящий кишмиш, который лишь усиливается, когда я вижу два довольных лица. Данияр и Олежка шагают мне навстречу, убрав руки за спину, и почему-то мне это очень не нравится. Я хмурюсь, испытывая странное волнение, которое распирает грудную клетку с того момента, как Данияр прикоснулся ко мне.

— Что вы вытворяете? — Произношу, еле сдерживая эмоции, а эти двое переглядываются.

— Лика, — братик выходит вперед и переминается с ноги на ногу, милое зрелище, если честно, — а ты можешь забрать меня завтра пораньше, а? — Строит такие невинные глазки, что невозможно устоять, но я молча складываю руки на груди. — Пожа-а-алста-а-а… — Опять таранит меня просящим взглядом, и внутри все переворачивается, а я продолжаю молчать. — Это тебе. — Вытаскивает руку из-за спины, и я теряюсь, принимая огромную ромашку. — Заберешь, Лик, а?

Аристов еле сдерживает улыбку, а я тяжело вздыхаю. Как можно отказать такому чуду? Провожу рукой по его коротким волосам и киваю.

— Хорошо, раньше, значит раньше. — Только успеваю произнести, как Олежа вскрикивает и поворачивается к Данияру.

— И в парк меня отведешь? Мы же пойдем в парк, да? — Снова передо мной возникают красивые глазки, и я не знаю, что ответить.

— Если погода будет хорошая. — Отвечаю размыто и тут же понимаю, что к чему.

Аристов протягивает мне еще одну ромашку с таким же молящим видом, как и братишка.

— Меня с собой возьмете? — Спрашивает вполне серьезно и смотрит так пронзительно, что я на долю секунды начинаю сомневаться.

— Я согласен. — С довольным выражением лица сообщает Олежка, а я крепче сжимаю стебель ромашки. — Мы же можем Дана взять с собой? Ему гулять не с кем…

— Так уж и не с кем? — Смотрю только на этого наглеца, который через улыбку всячески пытается изобразить расстройство.

— Не с кем, Ангел, не с кем.

— Ну, давай его возьмем… — Братишка тянет меня за пиджак и прижимается, заставляя скрипеть зубами от злости.

— Аристов, а ты вообще в курсе, что так нагло использовать детей нельзя? — Спросила вполне мило, а Данияр кивнул на ромашку и пожал плечами.

Не спешила брать ее, раздумывая над ответом. Если откажу, то Олежка расстроится, а соглашусь, значит сама пропаду. Дилемма не разрешаемая.

— Ладно. Вы же все равно сговорились. — Произнесла спокойно, хотя при этом задрожали пальцы.

— У нас получилось! — Верещит с радостью братишка и дает пять Аристову, который все еще протягивает мне цветок.

— А точно, не стоит, — убирает к себе, — четное число будет. — Хмурится, а я открываю рот от возмущения, когда вспоминаю, где видела эти цветы.

— Аристов, совсем из ума выжил?! Вы что, на клумбе их сорвали?!

— Да.

— Да.

Отвечают хором, а я прикрываю глаза рукой. Во дворах есть только одна шикарная клумба, где растут такие огромные ромашки, и если нас поймают, то будет очень неприятно выслушивать лекцию о садовом вандализме. Я как-то нарвалась на неприятную сцену, когда владелица этой красоты, ругала мальчишку, сорвавшего цветок. Там чуть ли не до полиции дошло.

— Да, ладно тебе, Цветкова, — Аристов протянул ромашку к носу и вдохнул, кривясь и недовольно глядя на нее, — пара цветочков. Не убьют же за это. К тому же, они скоро погибнут смертью храбрых от первого мороза.

Олежка внимательно слушал Дана и кивал, посмеиваясь и светясь счастьем. И что же ты в нем увидел, братишка?

— Раз ты его не возьмешь, то можно использовать по назначению, — спокойно сказал он, срывая один лепесток, — любит, не любит, любит…

— Перестань, — резко забираю у него растрепанную ромашку и хватаю другой рукой Олежку, — нам пора.