Утром 5 марта погода выдалась на редкость теплой, с влажностью до 90 процентов. Все вокруг было покрыто густым туманом. Примерно за час до начала авиационной подготовки, до вылета первых групп самолетов, из всех авиакорпусов сообщили: "Густой туман. Вылет исключается".

Я связался с генералом Горюновым, доложил обстановку. Выслушав меня, Сергей Кондратьевич спокойно сказал:

– Не волнуйтесь. У вас тут тоже сплошное молоко. Ждите указаний...

Семь часов утра. Связисты только что приняли радиограмму командарма Горюнова. В ней говорилось: "В б часов 54 минуты началась артиллерийская подготовка на направлении главного удара. Авиация не вылетать. Находиться в готовности".

Мощная артподготовка продолжалась 56 минут. Она ошеломила врага. Гитлеровцы, вероятно, надеялись, что из-за густого тумана боевые действия невозможны, и чувствовали себя вольготно. Но вот под прикрытием тумана ринулись вперед стрелковые соединения и танки непосредственной поддержки пехоты. Была достигнута полная внезапностъ. Немцам ничего не оставалось, как отступить.

Над аэродромами наших бомбардировщиков пелена густого тумана неотступно висела в течение трех суток. У штурмовиков и истребителей, базировавшихся ближе к фронту, во второй половине дня 5 марта туман несколько уменьшился. К этому времени связисты приняли новую радиограмму генерала Горюнова, в которой командарм сообщал, что первая оборонительная позиция противника прорвана, в сражение вводятся танковые армия Богданова и Ротмистрова, над полем боя появились вражеские воздушные разведчики. В конце радиограммы - приказание: при первой же возможности организовать воздушную разведку.

Возможности, конечно, не самые благоприятные. Но надо так надо. Начальники корпусных штабов поняли меня с полуслова. Первым вылетел на разведку в район Умани парой командир штурмового авиаполка майор Г. У. Чернецов. Вслед за ним удалось выпустить еще 15 самолетов Ил-2 из корпуса Рязанова и 10 истребителей. На задание пролетали они над командным пунктом 52-й армия, где находились маршал Конев и генерал Горюнов"

Вскоре Сергей Кондратьевич позвонил мне и сказал, что маршал доволен оперативным выполнением его приказания об организации воздушной разведки, больше пока самолетов выпускать не следует.

К полудню 8 марта погода значительно улучшилась, в небе появились большие просветы между облаками, туман почти окончательно рассеялся. Создались более или менее нормальные условия для боевой работы авиации. Правда, мешала грязь на аэродромах, но к преодолению этой трудности авиаторы были готовы. В тот день наши воздушные разведчики засекли движение из района Умани по направлению к железнодорожной станции Поташ до 500 вражеских танков, их передовые отряды к вечеру уже вступили в бой с советскими ттанками.

Незамедлительно последовая приказ Конева: авиации с утра 9 марта приступить к активным боевым действиям против 11, 13 и 14-и танковых дивизий врага.

Передавая мне это распоряжение командующего фронтом, Сергей Кондратьевич предупредил: смотрите не подкачайте, чтобы все было строго по графику. Я авиаторы не подкачали, не подвели командарма - в течение всего светлого времени суток, тесно взаимодействуя со стрелковыми, артиллерийскими, танковыми частями и соединениями, громили в районе станции Поташ бронированного, контратакующего врага.

В боевых донесениях, посланных нами на исходе 9 марта в штабы ВВС Красной Армии и 2-го Украинского фронта, говорилось, что за день летчики армии произвели в интересах войск фронта 723 самолето-вылета, штурмовиками сожжено 40 вражеских танков и штурмовых самоходных орудий, в проведенных 36 воздушных боях сбито 18 немецких самолетов, не вернулись с боевых заданий 8 наших экипажей.

Утром следующего дня генерал Горюнов в присланной на мое имя радиограмме дополнил вечернее донесение такими фактами: в районе станции Поташ противник потерял всего более 500 танков. 200 танков оказались вполне исправными, только без горючего горючего, а их экипажи, по показаниям местных жителей, удрали со станции на лошадях...

Несмотря на непролазную грязь, темпы наступления войск фронта день ото дня нарастали. Главная группировка, наступавшая на уманском направлении, за пять дней продвинулась вперед и расширила фронт наступления до 170 километров. Вслед за ней перешли в наступление войска левого крыла фронта в составе 5-й и 7-й гвардейских армий в направлении на Новоукраинку.

Да, трудности наступления, связанные с весенней распутицей и бездорожьем, были огромными. Их неимоверную тяжесть испытывали на себе прежде всего пехотинцы, танкисты и артиллеристы. Из-за распутицы они не всегда вовремя получали даже самое необходимое для ведения боевых действий. Авиаторы прекрасно понимали это и старались делать все возможное для облегчения ратного труда полевых войск. Им приходилось нe только наносить бомбовые и штурмовые удары по врагу, но в доставлять по воздуху нужные войскам материалы- боеприпасы, горючее, продовольствие.

10 марта к нам на КП приехал начальник армейского тыла генерал Тараненко. Устало пожал мне руку - и сразу к делу:

– Начальнику тыла фронта генералу Вострухову нужны самолеты для доставки войскам боеприпасов и продовольствия.

– Но на тыл фронта, работает отдельный авиаполк ГВФ, - возразил я. Не на боевых же машинах доставлять грузы.

– Все равно надо что-то делать, - твердо заявил Тараненко.
– Звоните командарму, пусть он решает.

Я связался с Горюновым. Он подсказал выход из положения: на доставку продовольствия и боеприпасов были брошены легкие бомбардировщики 312-й авиадивизии. Дни и ночи трудились отважные экипажи, доставляя к переднему краю патроны, снаряды, ящики с консервами, мешки с мукой и крупами, а также почту - газеты, журналы, письма. Возглавляли эту необычную для ночных бомбардировщиков работу лично комдив В. П. Чанпалов, командиры авиаполков С. В. Илларионов, А. И. Чернобуров, Н. М. Девятов. Более габаритные и тяжелые грузы доставляла войскам транспортные авиаполки Б. Л. Местона и Н. Т. Алушева. В транспортный был превращен на время авиаполк связи и частично санитарный авиаполк.