Шрифт:
Эта умилостивительная жертва смягчает Володино сердце. Он отрывается от книги:
– Ты что, красавица? Весело тебе?
– Весело.
– То-то. А ты вот такие пояса видала?
Сестра равнодушна к эффектному виду брата, но чтобы подмазаться к нему, хвалит:
– Ах, какой пояс! Прямо прелесть!..
– То-то и оно. А ты понюхай, чем пахнет.
– Ах, как пахнет!!! Прямо – кожей.
– То-то и оно.
Милочка отходит в свой уголок и снова погружается в немое созерцание стола. Вздыхает…
Обращается к Карасику:
– Поцеловала.
– Не дерется?
– Нет. А там окно такое замерзнутое.
– А Егорта стола не тронет? Пойди и ему поцелуй руту.
– Ну вот еще! Всякому целовать. Чего недоставало!
– А если он на стол наплюнет?
– Пускай, а мы вытирем.
– А если на толбасу наплюнет?
– А мы вытирем. Не бойся, я сама съем. Мне не противно.
В дверь просовывается голова матери.
– Володенька! К тебе гость пришел, товарищ.
Боже, какое волшебное изменение тона! В будние дни разговор такой: «Ты что же это, дрянь паршивая, с курями клевал, что ли? Где в чернила убрался? Вот придет отец, скажу ему – он тебе пропишет ижицу [7] . Сын, а хуже босявки!»
7
Прописать ижицу – строго наказать.
А сегодня мамин голос – как флейта. Вот это праздничек!
Пришел Коля Чебурахин.
Оба товарища чувствуют себя немного неловко в этой атмосфере праздничного благочиния и торжественности.
Странно видеть Володе, как Чебурахин шаркнул ножкой, здороваясь с матерью, и как представился созерцателю – Егорке:
– Позвольте представиться, Чебурахин. Очень приятно.
Как все это необычно! Володя привык видеть Чебурахина в другой обстановке, и манеры Чебурахина, обыкновенно, были иные.
Чебурахин, обыкновенно, ловил на улице зазевавшегося гимназистика, грубо толкал его в спину и сурово спрашивал:
– Ты чего задаешься?
– А что? – в предсмертной тоске шептал робкий «карандаш» [8] . – Я ничего.
– Вот тебе и ничего! По морде хочешь схватить?
– Я ведь вас не трогал, я вас даже не знаю.
– Говори: где я учусь? – мрачно и величественно спрашивал Чебурахин, указывая на потускневший, полуоборванный герб на фуражке.
<8
Карандаши — прозвище гимназистов младших классов.
– В городском.
– Ага! В городском! Так почему же ты, мразь несчастная, не снимаешь передо мной шапку? Учить нужно?
Ловко сбитая Чебурахиным гимназическая фуражка летит в грязь. Оскорбленный, униженный гимназист горько рыдает, а Чебурахин, удовлетворенный, «как ТИГР (его собственное сравнение) крадется» дальше.
И вот теперь этот страшный мальчик, еще более страшный, чем Володя, – вежливо здоровается с мелкотой, а когда Володина мать спрашивает его фамилию и чем занимаются его родители, яркая горячая краска заливает нежные, смуглые, как персик, Чебурахинские щеки.
Взрослая женщина беседует с ним как с равным, она приглашает садиться! Поистине, это рождество делает с людьми чудеса!
Мальчики садятся у окна и, сбитые с толку необычностью обстановки, улыбаясь, поглядывают друг на друга.
– Ну, вот хорошо, что ты пришел. Как поживаешь?
– Ничего себе, спасибо. Ты что читаешь?
– «Дети капитана Гранта». Интересная!
– Дашь почитать?
– Дам. А у тебя не порвут?
– Нет что ты! (пауза). А я вчера одному мальчику по морде дал.
– Ну?
– Ей-Богу. Накажи меня Бог, дал. Понимаешь, иду я по Слободке, ничего себе не думаю, а он ка-ак мне кирпичиной в ногу двинет! Я уж тут не стерпел. Кэ-эк ахну!
– После Рождества надо пойти на Слободку бить мальчишек. Верно?
– Обязательно пойдем. Я резину для рогатки купил. (пауза). Ты бизонье мясо ел когда-нибудь?
Володе смертельно хочется сказать: «Ел». Но никак невозможно… Вся жизнь Володи прошла на глазах Чебурахина, и такое событие, как потребление в пищу бизоньего мяса, никак не могло бы пройти незамеченным в их маленьком городке.
– Нет, не ел. А, наверное, вкусное. (пауза). Ты бы хотел быть пиратом?
– Хотел. Мне не стыдно. Всё равно, пропащий человек…
– Да и мне не стыдно. Что ж, пират такой же человек, как другие. Только что грабит.
– Понятно! Зато приключения. (пауза). А позавчера я одному мальчику тоже по зубам дал. Что это, в самом деле, такое?! Наябедничал на меня тетке, что курю. (пауза). А австралийские дикари мне не симпатичны, знаешь! Африканские негры лучше.
– Бушмены. Они привязываются к белым.