Я с интересом покосился на мастера Дау.

Похоже, он тут самый немногословный, но при этом и наиболее подкованный.

– Кто способен вмешиваться в естественный ход вещей и грубо искажать законы природы? – тем временем задал более конкретный вопрос некрос. – А также сопротивляться проявлениям магии вплоть до полного иммунитета и с одинаковой легкостью оперировать как материальными, так и нематериальными основами? Кто способен противостоять нам всем, вместе взятым, невзирая на степень удаленности от границы миров? Кто с высоты самого высокого шпиля на главном храме страны готов плевать на законы божьи и создавать, а иногда даже грубо внедрять свои собственные законы? Кто может провести двойную и даже тройную трансформацию тела практически без потери качества? Наконец, кто способен с легкостью поменять полярность воздействия, сделав из живого тела мертвое, а затем наоборот?

– Да ну, не может быть… – пробормотал сообразивший первым Рош. – Про них уже несколько веков никто и ничего не слышал.

Корн перевел озадаченный взгляд с некроса на него, затем обратно. Эрроуз откровенно задумался. Илдж только пожал плечами. Аспирант засомневался. А мастер Дау почему-то повернулся ко мне и, наклонив голову, негромко, зато очень весомо уронил:

– Мне кажется, вы уже знаете ответ, мастер Рэйш. Так скажите нам: кто ваш враг?

Я, оказавшись на перекрестье взглядов, тяжело вдохнул:

– Судя по всему… ведьма.

Маги недоверчиво переглянулись. Корн, мгновенно заподозривший меня в утаивании важной информации, снова рассвирепел, но, прежде чем он раскрыть рот, в коридоре послышались торопливые шаги, после чего дверь широко распахнулась и внутрь влетел взмыленный Херьен.

– Фух! Прошу прощения за опоздание! Надеюсь, я ничего важного не пропустил?

Ведьмы…

Пожалуй, каждый из нас что-нибудь про них слышал. Каждого пугали в детстве страшными сказками. Но до недавнего времени даже я не испытывал острой необходимости разбираться в этом вопросе, потому что ведьмы… это и впрямь нечто из разряда невозможного. О них что-то вроде слышали, о них иногда упоминали (чаще всего шепотом), но при этом никто и никогда их не видел. А все, что мы о них знали, являлось лишь непроверенными слухами и обрывками нескончаемого бреда тех редких безумцев, которые утверждали, что имели честь с ними встречаться.

Собственно, даже у меня не было полной уверенности в том, что я прав, но при слове «ведьма» перед внутренним взором неизменно появлялась одна и та же картина: ржавая баржа, забитый трупами трюм, светящиеся огоньки чужих душ и обнаженная женщина со вздувшимся животом, откуда вот-вот должны были народиться новые Врата.

Я, когда ее увидел, еще подумал мельком, а не ведьма ли мне, случаем, встретилась? Но после победы над умрунами так много всего произошло – вампиры, алтарь, восстановление первохрама, двойной убийца, моя мнимая смерть, – что я и думать об этом забыл. А вот теперь раз за разом вспоминал недавний разговор с отцом Гоном и мучительно размышлял: если то и впрямь была настоящая ведьма, то откуда она взялась? И смог ли я ее убить? А если нет, то не по этой ли причине к нам в гости сегодня заглянула здоровенная паучиха?

– Рэйш? – как всегда некстати вырвал меня из задумчивости шеф. Вскоре после того, как Херьен занял свое место, выслушал краткое пояснение от коллег и тоже обеспокоился, услышав слово «ведьма».

Я поднял на Корна спокойный взгляд.

– Я как раз хотел об этом сказать. Отец-настоятель не уверен, что правильно расшифровал послание своего бога, но вмешательство ведьмы рассматривается им как наиболее вероятный сценарий.

– Что ты можешь нам рассказать?

Я мысленно хмыкнул, по достоинству оценив формулировку вопроса.

Но на самом деле рассказать я мог не так уж и много, иначе это грозило бы разглашением храмовых тайн. И тем не менее кое-какая информация и впрямь требовала привлечения к этому делу посторонних.

– Согласно храмовым сведениям, первые упоминания о ведьмах появились в наших летописях около тысячи… плюс-минус пару-тройку столетий… назад, – уронил я в наступившей оглушительной тишине. – Обычно мы представляем себе ведьму в облике пожилой женщины с уродливой внешностью, однако отец Гон заверил меня, что это не зависит ни от пола, ни от возраста, ни от места проживания. Так что под определение «ведьма» может попасть и девушка, и юноша, и ребенок, и даже старик.

– Что же, по-твоему, у них общего? – напряженно уточнил Корн.

Я снова вздохнул.

– Они безумны. Но это совсем не то безумие, которое поражает обычного человека или же мага, впервые оказавшегося во Тьме.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Илдж. Как целитель, он сталкивался со многими сумасшедшими, в том числе с теми, кто стал таковым на темной стороне, но и для него полученная из храма информация оказалась внове.

– В нашем мире все упорядочено, – тщательно подбирая слова, ответил я. – И даже в бреднях обычных безумцев есть своя, пусть и извращенная логика. Кто-то из них живет в выдуманном мире, кто-то поражен бредом ревности или преследования… однако безумная идея, которая главенствует в голове у простого человека и делает его неадекватным, обычно имеет достаточно четкое обоснование. У нее, проще говоря, есть причина и следствие.

– Пожалуй, что так, – согласился со мной начальник восточного участка.

– Так вот, у ведьмы подобной идеи нет. В ее поступках не прослеживается четкой последовательности. В ее памяти практически не удерживаются текущие события. Она живет сиюминутными порывами, а ее мысли и действия настолько… хм… хаотичны, что их не только нельзя предотвратить, но и предугадать невероятно сложно. Ведьма может сутками сидеть на одном месте, неподвижно глядя в одну точку, а может без всякой причины сделать шаг и тут же развернуться в обратную сторону. Она может спокойно сидеть и ждать, когда к ней подойдут, но никто не скажет, захочет ли она подскочить и вцепиться кому-то в горло или же без возражений пройдет с вами в следственный изолятор.