– Что-то не так… – вполголоса промолвил Фер Геомант, пытаясь дальше повернуть Ключ, но он встал намертво. Его взгляд переметнулся на Врата, кольца, подёргиваясь, стучат, как полуденный колокол, и не продвигаются дальше. Старик разжал пальцы и отпустил Ключ. Закатав рукава, он босыми ногами очертил полукруг назад, сначала одной и тут же следом второй. Вокруг Врат земля задрожала, а Фер Геомант пальцами рук обхватил воздух, метафорически нащупывая основу позолоченных колец перед собой. Земля вздыбилась, трескаясь и рассыпаясь у подножья Врат. Старик потянул свои руки вверх, не меняя позицию пальцев, будто воздух с трудом пропускает их. Под Вратами со всех сторон из земли вылезли гигантские пальцы. Они так же обхватили Врата, как старик воздух в миниатюре. Скалясь от напряжения, он рванул свои кисти, вращая в сторону воздух, и гигантские пальцы повторили за ним. Позолоченные Врата захрустели и провернулись, а земляные пальцы тут же рассыпались клубами земли. – Ну вот, так гораздо лучше… – взбодрил себя Фер Геомант, и его слова будто подхватили трибуны, разнося бурными овациями. Ощутив одобряющий взгляд на себе сына, он поклонился в ответ, и всё вновь затихло. Когда он вернулся к пьедесталу, Ключ тут же легко поддался его власти, и он повернул его до упора.

Позолоченные кольца стали беспрепятственно вращаться, испуская лёгкий свист, с каждым оборотом набирая темп. Следующим этапом должно наступить погружение рабов, и правильность вращения колец не препятствует его осуществлению.

Взирая счастливыми глазами, рабы чувствуют себя важными, и теперь их жизнь наполнена смыслом, какой-то частью они даже приблизились к мирянам, что так яростно ратуют за их погружение. Платформа с ними прохрустела и начала погружаться вглубь Врат, от чего глаза рабов налились слезами счастья – теперь от них зависит так много. Платформа скрылась в глубине Врат, тем самым заставив всех замолчать и прислушиваться к тонкому свисту колец. Рабы исчезли из виду, и только Создатель знает, что видят они в полумраке глубины этих Врат. Но в утомительной тишине трибун раздался резкий треск платформы, что на мгновение перешёл в кроткий крик и продолжился всё тем же треском. Стражи вскинули топоры в боевом порядке, ожидая самого худшего, но и худшим нельзя назвать то, чего не ведаешь. Хруст механизма не заканчивался, и уже сам помост стал ходить ходуном. Кольца не останавливаются, а, наоборот, ускоряют своё вращение. Лязг золота перешёл в монотонный визг, который заглушил все остальные звуки: треск платформы, крик людей и ужас толпы. Визг достиг допустимого максимума и пропал, накрыв площадь глухой тишиной. Массы мирян на площади поднялись с мест, пытаясь заглянуть в бездонную дыру, но тщетно. Затаившаяся тишина взорвалась грохотом, и перемолотая платформа с рабами вернулась кровавым фаршем плоти, перемешанной с древесиной. Кровавое месиво накрыло ближайших зевак, а следом, разрывая глотку рёвом из Врат, как из ствола пушки, вырвался столб песка. Вращаясь по своему центру, он из самых недр вознёсся ввысь к самим облакам и там завис, образуя тучу. Темнея от корня, он продолжал расти до тех пор, пока не достиг своей кульминации, став абсолютно чёрным. Только после этого он на мгновение замер в небе и обрушился тоннами чёрного песка и пыли обратно на площадь. Накрыл весь Шеол разом – одним непрекращающимся потоком он поглотил под собой всё. Палящее солнце скрылось за тенью чёрной пыли. Тучи закрыли Шеол, не оставив надежду свету, погрузив в непроглядную тьму.

Жители и гости Империи Солнечного Гало, прикрывая лица от пыли, в панике бросились прочь с улиц как можно дальше от золотых Врат. Дышать стало невыносимо, и бегство для каждого стало смыслом выживания, превращаясь в смертельную давку, оставляя позади лишь трупы затоптанных братьев и сестёр, до которых никому больше нет дела: все просто бегут. Паника и стремление выжить выгнали практически всех из Шеол, оставив в его стенах только ужас последствий Открытия Врат.

Весна. Твердыня Адма. Приёмный зал. Вечер.

Империю Солнечного Гало окружают три Твердыни: Адма, Севоим и Сигор. Они как непреклонные защитники стоят, щитом и мечом разя врага.

Все три Твердыни построены одинаково, одинаково неприступно. Центральные башни Донжон 6 навалены слоями этажей, один за другим взгромоздившихся друг на друга. Каждый слой этого каменного пирога венчает два четырёхгранных обелиска – по одному со стороны центральной лестницы, что ведёт от подножья ворот Твердыни к самому верху, где располагается Приёмный зал Фермилорда. Она своей шириной может пропустить разом добрую дюжину гостей, причём если будут идти шеренгой.

Твердыня Адма особо прекрасна ранней весной. Снег местами ещё не сошёл, но тепло уже чувствуется. Она удалена, как и остальные две, на десяток километров от Цитадели Алькасаба-нок-Вирион, стоя особняком, обращённая передом на северо-запад. До завоевания Севера она являлась главной сдерживающей силой перед наступлением северян. Теперь же столица Севера, город Шеол, – всего лишь периферия и не более того.

На шпиле плоской крыши порывами ветра гордо реет знамя паладинов – две сомкнутые в молитве руки на фоне Солнечного Гало. Под ней – Приёмный зал, что занимает изнутри целый этаж. Ниже размещается зал не меньше по размеру, но изрытый выходами, входами и их перегородками – лабиринт перекрёстков. Именно здесь начинается десятикилометровый туннель до Цитадели Алькасаба-нок-Вирион – «Дорога чести». Ныряя под Центральную лестницу Твердыни, она потаённо тянется под землёй, определяя честь идущего в зависимости от его направления. Такие десятикилометровые «Дороги чести» соединяют все три Твердыни в центре Главного зала Цитадели Алькасаба-нок-Вирион. Здесь, в лабиринте перекрёстков, несут свой час караульные в составе двух дюжин мечников напрямую под управлением главнокомандующего паладина сэра Абигора, что чтится вторым после Фермилорда.

Спускаясь по Твердыне Адма, этажом ниже попадаем в Оплот паладинов, где стены усыпаны амбразурой для оборонительной стрельбы. Низкий потолок соединяется с полом участившимися толстыми колоннами так, что острые лучи амбразур скользят между ними. В центре стоит круглый стол, потёртый от локтей многих поколений паладинов. Вокруг него выставлены кресла с выразительными спинками, на каждой – отметка родового герба паладина, что неизменно из поколения в поколение передаётся от отца к сыну.

Этажами ниже находятся склады провианта, копи казны и оружейная, а на первом этаже, чуть глубже под землёй – главный колодец.

Главная стена – десять метров высотой и три метра шириной – венчана шестью бастионами. Два – на главном входе, и четыре – по периметру. Скованная неприступной стеной, Твердыня Адма непоколебимо защищает свой народ и его имущество.

Стройные гладкие колонны двумя рядами держат высокий потолок Приёмного зала башни Донжон-Элохим, на пьедестале которой, возложив золотую корону на голову, каменный трон по праву занимает Фермилорд Пророк Элохим. Своё прозвище он заслужил вещими прорицаниями, сложенными в многолетний опыт. Синий бархатный ковёр от входа ведёт прямо к его ногам, вежливо приглашая гостей. Преклонив колено, на бархатном ковре перед ним уже стоит его старший сын Люциан.

– Отец, у меня из головы не выходит город Шеол, – не поднимая взгляд, будто чувствуя за собой стыд, проговорил Люциан.

– Ни у кого не выходит, но мы пережили зиму, и слава Создателю.

– Да, но я чувствую, что должен что-то предпринять.

– Предпринять? И чем ты можешь помочь умирающему городу, сын мой? – устало выдохнул слова Фермилорд. Его светлые глаза озарились синевой: сразу понятно, что они повидали многое. – Все умы Империи бьются над его проблемой. Я могу лишь признать одно: он проклят.