Шрифт:
– Шикарные, - подтверждаю я.
Я в парфюмерных трендах не сильна, но аромат действительно потрясающий. Что-то легкое травяное с цитрусовой ноткой.
Нанеся пару капель за уши, отходит и склоняет голову на бок.
– Красотка!
Ага, глаз не отвести…
Я беру небольшой рюкзачок, потому что подходящей случаю сумочки у меня нет, и мы спускаемся с ней вниз.
Саша действительно ждет меня, стоя у террасы и болтая с кем-то по телефону. По интонации похоже, что со своим сладким пирожком.
Чмокнув мать в щеку и даже не удостоив меня взглядом, направляется к своей, стоящей у дороги, тачке. Мне, чтобы не отстать, приходится буквально бежать за ним.
Он смеется своему собеседнику, обходит Лексус и, щелкнув сигнализацией, садится в машину. А в следующее мгновение, выбивая пыль из-под колес, она стартует с места.
Хватая ртом выхлопные газы, ошарашенно смотрю вслед удаляющейся тачки.
Какого черта?! Он охренел?!..
Внезапно слышится визг тормозов, и черный бампер Лексуса загорается стоп-сигналами. Греховцев переключается на заднюю и давит на газ.
Через пару секунд его машина так же лихо тормозит около меня.
Сначала я планировала сесть на заднее сидение, но сейчас резко передумала. Дергаю хромированную ручку на себя, падаю рядом и оглушающе хлопаю дверью.
– Полегче.
– Обойдешься.
– Я про тебя забыл, - говорит таким тоном, словно это железобетонное оправдание, - из головы вылетело…
– Может, стоит врачу показаться? У тебя явно проблемы с головой.
Не впечатленный моим юмором, презрительно хмыкает. Откидывается на сидение, удерживая одной рукой руль, локтем другой опирается на панель двери.
Я стараюсь на него не смотреть, но рука с развитыми мышцами все равно попадает в поле моего зрения и вызывает ненужные воспоминания.
Тогда в темноте я плохо его разглядела, на следующее утро вообще глаз не поднимала. А вчера, когда он сидел напротив меня мокрый и в одних только купальных трусах, не увидеть его тело было невозможно.
Говнюк красив. Как я ни старалась, не заметила ни одного изъяна. Ни выпуклого живота, ни покатых плеч, ни кривых ног. Даже кубики на прессе имеются.
Посчитать не получилось, очки запотели.
– Значит, так, - подает он голос, а я, изобразив крайнюю степень заинтересованности, поворачиваю в его сторону голову, - мы едем к моим друзьям на дачу.
– Здорово!
– Как ты поняла, прыгать вокруг тебя я не собираюсь, и друзья мои тебя развлекать тоже не обязаны.
– Угу, что еще?
– Мне под ногами не мешаешься, никому не навязываешься, не пьешь, - сузив глаза, смотрит на меня с предостережением, - я понятия не имею, как ты ведешь себя пьяная…
– Нормально веду… Танцую на столе и прыгаю в бассейн…
Сощуривает глаза до щелочек, крайне подозрительно осматривает меня с ног до головы, и, мне кажется, задерживается взглядом на коленях чуть дольше положенного.
Наверное, в шоке, что я умею складывать слова в предложения.
– Пьешь только сок или воду, сидишь в уголке и не отсвечиваешь до конца вечера. Все ясно?
– Предельно! – вложив в голос столько яда, насколько только способна, отвечаю я.
Оставшийся путь мы едем молча.
Его друг живет в пригороде с другой стороны города. В элитном коттеджном поселке с шлагбаумом на въезде, широкими улицами, парковой зоной и очень красивыми домами.
Стараясь вести себя достойно и не выдать нарастающего волнения, держу спину прямо и не глазею открыто по сторонам.
Вскоре машина тормозит у белого высокого забора, подъездная дорожка перед которым уже заставлена разнокалиберными тачками.
Саша паркуется на свободном месте и, выйдя из машины, не оглядываясь, идет к воротам.
Отлично его тетя Рая воспитала.
Тоже выхожу и догоняю быстрым шагом, опасаясь, что я снова уже вылетела из его головы.
Нажав на кнопку на массивной железной калитке, он опирается рукой в кирпичную кладку и в ожидании нервно постукивает носком кроссовка о тротуарную плитку.
– Кто? – раздается девичий голос в динамике.
– Свои.
– А-а-а!!! Сашка приехал! – визжат на том конце, и в то же мгновение калитка с писком открывается.
Мы заходим внутрь, и на него тут же запрыгивает какая-то девица. Повиснув на шее и обвив длинными голыми ногами торс, целует взасос.