— Я буду внизу, отец что-то хотел мне сказать.

К счастью, потом он скрылся за дверью, оставляя меня наедине с собой. Ужасное чувство, ужасное. Я прекрасно знала, что Филиппу не доставляло удовольствие ни общение с девушками, ни вид их обнаженных тел, ни даже секс с длинноногими моделями, однако я не исключала, что ради издевательства надо мной он готов многим пожертвовать.

Сейчас меня радовало лишь одно. Он точно ничего не знал о моем побеге. А значит, спасибо Хулии и Фернандо, все шло действительно хорошо.

***

Стоило мне выйти из ванной, я тут же поняла: у Филиппа явно что-то пошло не так.

Я находилась в дальней комнате на втором этаже дома, но даже отсюда слышала, как мужчина кричал внизу на своего отца. Похоже, Фернандо начал приводить свой гениальный план в действие.

В это же время я спокойно легла на свой диван и, завернувшись в мягкое одеяло, попыталась уснуть.

Разумеется, ничего не вышло. Мало того, что внизу чуть ли не летала мебель, так еще и мысли о Фернандо не давали мне покоя. Каким великим был соблазн сейчас пойти в ванную, достать из маленькой сумочки его телефон и изучить абсолютно все содержимое, хранящиеся в памяти.

Я до сих пор не могла поверить, что Фернандо так поступил. Отдал телефон, в котором вся его жизнь. А если бы он попал не в те руки? При этом соблазн перечитать все сообщения Фернандо и пересмотреть все фото в галерее возрастал в геометрической прогрессии. Но моим планам не суждено было исполниться, потому что в следующий миг в комнату, разгневанный, ворвался Филипп.

Я состроила невинное выражение лица и, предвкушая новый поток ненависти ко всему живому, спросила:

— Что на этот раз стряслось?

— Мы не едем никуда завтра.

— Что? Почему? — изумилась я. Но вовсе не от того, что была удивлена таким стечением обстоятельств. Меня невероятно изумила оперативность Фернандо. Всего час назад он пообещал мне, что не допустит нашего отлета, и уже сейчас выполнил свое обещание.

— Отец собирает семейный ужин, хочет сообщить что-то важное. Небось признаться в том, что отдает компанию братцу.

— То есть ты не знаешь наверняка, что он хочет завтра сказать?

— Жизель, думай головой, или хотя бы учись думать. Если бы я мог залезть в голову к отцу и знать, что он собирается делать и говорить, никакой Фернандо не стоял бы у меня на пути.

Я лишь облегченно вздохнула. Теперь еще один день я могла провести не боясь, что Филипп слетит с катушек и отыграется на мне по полной.

Филипп фыркнул и разлегся на кровати.

— Почему ты ненавидишь Фернандо? — вдруг спросила я и сама обалдела от своего вопроса. Приготовившись быть посланной, я уже начала придумывать ответ на его еще несказанную реплику, как неожиданно Филипп произнес:

— Я ненавижу не его, я ненавижу отца.

— Почему? Разве человек, самостоятельно построивший с нуля огромную бизнес-империю, не вправе выбирать, какой сын станет его приемником?

Филипп громко рассмеялся. И я было подумала, что спросила что-то не то, но он поспешил добавить:

— Я был бы безмерно рад, если бы он отдавал компанию своему сыну. Ведь сын у него только один.

Я приподнялась на локтях на диване, поворачивая голову к Филиппу, и постаралась наконец понять, о чем он говорит. По моему отрешенному взгляду он, похоже, догадался, что я ничего не понимаю. И ему пришлось добавить:

— А что, разве твой друг Фернандо не рассказал тебе? — как киношный злодей, Филипп выдержал непродолжительную паузу в своем повествовании, а затем драматично произнес: — Я — единственный кровный сын Пабло. Фернандо был усыновлен.

Первая мысль, которая посетила меня после шокирующего заявления Филиппа, была довольно закономерной: «Какого черта я делаю в этом индийском сериале?» Но я мигом отмотала все назад и поняла, что, к сожалению, я не в сериале.

— Что? Нечего сказать? — злорадно переспросил Филипп.

— А что тут спрашивать? Я все поняла, — ответила я, зная, что Филипп добивался от меня эмоциональной реакции. Но я была невероятно расслаблена и спокойна. По крайней мере, внешне.

— Папаша решил отдать компанию постороннему человеку вместо родного сына, — все еще не унимался Ферретти.

— Это неправда, — тут же вступилась я, — ты владеешь частью акций, у тебя есть доля и ты получаешь проценты. Как по мне, ты ничем не обделен.

Разумеется, я не знала всей правды, но чтобы понять, что Филипп мудак, много рассуждений и не нужно было.

— Зачем мне доля и проценты, когда можно владеть всем? — Филипп довольно заурчал. Несложно было догадаться, какие горы золота он рисовал сейчас в воображении.