– Боже мой, - воскликнул Шуан, - вы думаете?..

– А вы об этом не думаете?
– спросил Бертье.

Франк и Шуан замолчали.

– В наш век...
– начал Бертье, но не окончил фразы.

Разговор продолжался в машине при возвращении в префектуру.

– Есть еще одна сторона вопроса, - говорил Франк, - территория.

– Да, - согласился Бертье.

– Все тринадцать случаев в Латинском квартале.

– Это облегчит нам работу, - сказал Бертье.

Поднявшись к себе в кабинет - все еще в сопровождении Франка, - Бертье включил систему окружной связи. Все девятнадцать участков были на проводе - девятнадцать глазков светились желтым на панели напротив стола инспектора.

– Внимание, - негромко сказал Бертье.
– Через полчаса собраться всем в моем кабинете.

В этот же самый двадцать четвертый день в гостиной Ришара Комбье, совладельца автомобильной фирмы "Рено", раздался звонок. Швейцар Котон, тридцать два года проработавший у Комбье, разбиравшийся в звонках тонко и безошибочно, сразу понял, что звонит посторонний. Ни родственник - у родственников отрывистые самодовольные звонки, ни друг хозяина друзья звонят не коротко, не продолжительно, а корректно, ни женщина, звонок которой нерешителен. Звонил посторонний, уверенный в себе человек, с характером: звонок продолжителен, резок. Кто бы это мог быть? Прежде чем открыть дверь, швейцар отщелкнул глазок. Увидел край шляпы, кусочек уха. Знакомый человек, незнакомый - Котон еще определить не мог. Пришлось открыть дверь.

– Месье Комбье у себя?
– Посетитель был незнакомый.

– Нет, - ответил Котон, как положено в таких случаях. Господина Комбье нет дома.

– Жан, - сказал посетитель, - не пользуйтесь трафаретом. Я стреляный воробей.

Швейцара звали Поль, а не Жан. Однако в Париже лакеев, таксистов, швейцаров называют общим собирательным "Жан", и поэтому швейцар Поль на кличку не возразил.

– Доложите обо мне, - говорил между тем посетитель.
– По важному делу. По чрезвычайному. От меня получите чаевые, от хозяина - благодарность.

Человек действительно был уверен в себе, имел характер.

– Что же вы стоите?
– повысил он голос.

– Доложу.
– Котон закрыл дверь - надо все-таки проучить наглеца, пусть постоит на парадном - и пошел доложить хозяину о пришедшем.

Комбье позавтракал, готов был отбыть на фирму. Швейцар застал его на пороге кабинета.

– Кто такой?
– спросил он у швейцара, едва тот доложил о посетителе.

– Просит обязательно его принять.

– Все просят, Поль.

Швейцар вспомнил о чаевых, обещанных посетителем, благодарности, которую тот напророчил ему, и, немного перефразируя слова неизвестного, сказал хозяину:

– Говорит, что вы будете ему благодарны.

– Благодарен?
– переспросил Комбье.

– Да, хозяин, - подтвердил Поль.

Мужчина вошел, когда Комбье сидел за столом, перебирал бумаги, показывая,что он занят.

– Доброе утро, - сказал посетитель.
– Мне нужно с вами поговорить.

– С кем имею?
– спросил Комбье, откладывая бумаги.

– Профессор. Психолог, - ответил посетитель, снимая шляпу.

Комбье указал ему кресло. Профессор сел. Был он невысок, сутул, с костистым лицом, выпяченным вперед подбородком.

– Спешу, - откровенно сказал ему Комбье, приглядываясь, однако, к профессору и прикидывая, с чего бы ему быть благодарным этой не совсем симпатичной личности.

– Я насчет вашего сына, - сказал профессор.

По лицу Комбье пробежала гримаса, точно его ударили. Сын был его страданием. Единственный отпрыск родился дебилом. Профессор заметил гримасу на лице хозяина кабинета.

– Месье, - сказал он, - я ведь тоже отец...

Комбье отложил бумаги, что-то в профессоре было. Может, он внушал надежду, за которую следует ухватиться?..

– Что вы можете сделать?
– спросил он профессора.

– Все, - ответил тот.

– О?..
– воскликнул Комбье.

– Я его вылечу, - ответил профессор.
– Сделаю полноценным. Больше - сделаю талантливым.

С минуту Комбье и профессор смотрели друг другу в глаза.

После этого они час разговаривали.

Потом посетитель ушел довольный - так определил швейцар Поль. У самой двери посетитель сунул в руку швейцара бумажку в пятьдесят франков.

Это совсем пустяк. Профессор уносил в кармане чек на полмиллиона франков. Поль, конечно, не знал об этом, но своими пятьюдесятью остался доволен.

Десятью минутами позже Комбье выходил через парадное к ждущему его автомобилю. По пути он сказал швейцару очень довольным тоном:

– Молодец, Поль.

Аппарат Бертье работал незаметно, но деятельно. Были подняты на ноги тайные агенты, осведомители - раскрыты все глаза и навострены уши. День самого инспектора начинался с приема донесений, рапортов, кончался подведением итогов и составлением перспектив на ближайшие сутки, неделю.