– Рассказывайте...
– нашел выход Гейм и опять посмотрел на анкету.

– Новый этап болезни, - Харрис сцепил пальцы, костяшки хрустнули, - начался около года тому назад... Я живу в меблированных комнатах, доктор, - неожиданно переменил он разговор.
– Я холост и одинок. Отец умер, братьев и сестер у меня не было. Мать ушла от отца, где она, я не знаю. Живу в меблированных комнатах...

Харрис вернулся к первоначальной мысли, а Гейм подумал: обыкновенный сбой, все скачет в голове пациента, нервная система расшатана.

– У меня много свободного времени после работы, по выходным, - заговорил Харрис, - не знаю, куда его девать. И в такие именно часы ко мне приходят галлюцинации.

– Каков характер галлюцинаций?
– спросил Гейм.

– Вещественные галлюцинации, - сказал Харрис.

– Точнее?

– Ну вот...
– Харрис на мгновение задумался.
– Это было под вечер. В феврале. Я стоял у окна, машинально теребил занавеску. В комнатах было тихо: воскресенье, соседи разошлись кто куда. Я теребил занавеску и думал: хотя бы муха проползла по стеклу. И муха проползла, доктор!
– Харрис выпрямился, точно от неожиданности.
– Только, знаете... она была величиной с кулак!

Последние слова Харрис выкрикнул. Гейм взглянул на него: вздор.

Однако он тут же откинулся от стола. Перед ним, на белой анкете, исписанной данными о пациенте, сидело чудовище: муха, величиной с кулак. Мохнатая, с радужными крыльями, синим, словно металлическим, туловищем, с головой, похожей на два сросшихся гриба, иссеченных фасетками-ромбами. Муха чистила лапами хобот и дрожала от работы и от нетерпения взлететь. Гейм хотел вскрикнуть от отвращения, но крик застрял у него в горле: муха разбухла, раздалась до величины курицы. Гейм непроизвольно взмахнул руками, и все исчезло.

– Вот какая была муха, доктор Гейм, - сказал Харрис.

– Послушайте...
– Гейм весь дрожал.
– Что это?..
– Он не кончил вопроса, слова беспомощно повисли в воздухе.

– Вот я и говорю, - устало сказал Харрис.
– Что это?

Нет, перед Геймом сидел не фокусник, не шарлатан. Но и не обычный пациент.

– Я хочу стать человеком, - сказал Харрис, глядя в глаза психиатру.
– Нормальным.

Что ответить Харрису, Гейм не знал. При воспоминании о мухе его тошнило. Однако пациенту надо что-то сказать.

– Я не обедаю, доктор, - Харрис переменил разговор. Стоит мне вспомнить о сытости, и я сыт. Если я чего-нибудь захочу, оно появляется тотчас. Не подумайте, что это всегда доставляет мне удовольствие.
– Вчера у меня в руках появилась ампула с цианистым калием. А если, доктор, она появится...
– Харрис с испугом и в то же время комично прижал к животу руку.
– Я всего опасаюсь, - продолжал он.

Геим опять вспомнил муху и опять ощутил тошноту. Что же посоветовать пациенту?

Выручил обоих звонок.

Доктор взглянул на часы: половина шестого. Прислуга ушла, ему самому придется открывать дверь на звонок, чего доктор Гейм не любил: спускаться, особенно подниматься по лестнице - у него пошаливало сердце.

Однако сейчас он о.хотпо, даже с радостью поднялся с кресла:

– Одну минуту.

Он мог проводить Харриса вниз, он даже забыл правило всех врачей - не оставлять пациента одного: Гейм волновался. Машинально сходил по лестнице, нащупывая ногами одну за другой ступеньки, и очнулся наконец, когда встал в раскрытой двери лицом к лицу с посетителем.

– Ритц!
– воскликнул он.

– Гейм!..
– невысокий темноглазый подвижный человек чуть не повис у него на плечах.
– Сколько лет! Жив, старина!..

– Господи, - сказал Гейм.
– Ты с неба свалился...

– Почти!
– засмеялся Ритц.
– А ты все такой же. Нет, нет, располнел!

– Господи, - повторял Гейм.

– И одышка у тебя? Сердце?..
– Ритц продолжал хлопать доктора по плечу, пожимать руки.

– Откуда ты, скажи!
– спрашивал Гейм.

– Скажу! Непременно скажу!

Они стали подниматься по лестнице, и Харрис, сидя в кресле перед столом, слышал их восклицания.

Но вот дверь открылась, вошел Гейм, за ним - сухощавый, с резкими манерами человек. Харрис поднялся им навстречу. Лицо Гейма омрачилось. Приезд Ритца отвлек его, он забыл о необычайном клиенте. Теперь, увидя ожидание на лице Харриса, подумал: надо немедленно отделаться от него.

– Хендель Ритц, коллега, - представил он вошедшего Харрису.
– Не виделись восемнадцать лет. Подумать только!.. Обернулся к Ритцу, давая намек посетителю, что с приемом надо кончать: у него такое событие.