— Дистанция, — говоришь ты.

Гереро смотрит на тебя сверху вниз.

— А вы кто?

— Ордер есть? — отвечаешь ты. — У моего клиента дипломатическая неприкосновенность, вы не имеете права с ним разговаривать.

— Мы оказали вашему клиенту услугу, — злится Гереро. — Он мог бы пойти нам навстречу.

— Индираа, — обращается Халисс к тебе по статусу, как к консулу, выбрав для этого родной заарский диалект. — Они не должны тратить на меня свой воздух. Я готов поговорить, тогда они смогут двигаться дальше.

Вы с Гереро все еще смотрите друг на друга. Почему то ты уверена, что Владислав понял каждое слово и ждет, как ты их переведешь. Он хорошо знает этикет Домов, работа в него такая и правила игры ему известны, но чтобы человек говорил от имени Дома… Такого он кажется еще не видел.

— Он поговорит с вами, — отвечает вместо тебя Гедда, чем запутывает Гереро еще больше. — Никакой записи. На нейтральной территории.

Для разговора вы выбираете клуб “Сапфир”, он принадлежит Верменту Латимеру, человеку. Как и Гереро, Латимеры — династия, ведущая свой род от первых колонистов. Об этом говорит и герб на стене — молот в огне. Латимеры одни из тех, кто заново изобрел металлургию на новой Земле. И одни из первых, кто поддержал в правительстве проект сотрудничества с заарами. Латимеры жаждали добраться до секретов неведомых металлов и использовать новые технологии для совершенствования своего производства.

Клуб утром пуст. В зале горит аварийный, красный свет. Гереро, который предложил это место и сам позвонил его владельцу, меняет освещение и первым проходит вглубь зала. Часть клуба занимает рыбный ресторан, а на втором этаже массажный салон. Место лицензированное и официально считается чистым. На дверях и колоннах нарисованы спирали, древние символы днк. Над баром висит плакат: “Мы не продаем наркотики — мы продаем счастье жить”

Странная надпись, ее можно трактовать двусмысленно, ведь счастье жить для каждого свое. Для кого-то например, это умереть на пике эйфории.

— Это один из тех клубов, где есть двери в волшебную страну? — спрашивает Ольга. По старой привычке детектив входит последняя и закрывает за собой засов. Обычный такой, металлический. Дверь, стилизованная под дерево, скрипит. Ольга оглядывается.

— Мрачноватое место! А люстра эта, громадная, на голову никому никогда не падала? Выглядит тяжеловато!

Ты не может удержать улыбку.

Всего вас пятеро: Халисс, Гедда, ты, Гереро и Ольга. Вы садитесь во втором зале-ресторане. Окна закрыты тяжелыми гардинами, защищая комнаты от света. Высокие спинки массивных стульев, красивая резьба по каису, темные цвета и гнетущая тишина.

— В том ангаре и то легче дышалось, — говорит детектив Полански и с грохотом отодвигает стул. Он тяжелый. Перед тобою стул выдвигает Гедда, подняв его легко, как перышко.

Ты пытаешься поймать взгляд Халисса, который занимает место справа от тебя. Его лицо все такое же холодное и отстраненное. Гедда садится слева. Ольга и Гереро напротив. Тишину можно резать или сверлить, она почти осязаемо закипает по краям стола.

— Девушки, — первой нарушает тишину Ольга. — Три девушки из эскорт услуг “Джуно-сервис”, припоминаете? Могу помочь освежить память. Ольга достает планшет, выводит фото всех тех жертв на экран.

И Халисс, который все время, что вы ехали в центр с портовой окраины, казался тебе замороженным, тихо, но отчетливо отвечает:

— Да, я их помню, — он отталкивает от себя планшет. — Они принесли в мой Дом боль! Они куклы Рафаэля, он подсылает их к сате Дома, я просто вернул ему их.

Ольга ставит локти на стол и уперевшись ладонями, подается вперед. Стол высокий и при ее небольшом росте, ей неудобно.

Жестом ты просишь ее держать дистанцию.

Гереро осторожно касается ее плеча и Ольга отступает.

— Вы признаете, что избили этих девушек? — спрашивает Гереро.

— Я ничего не признаю, я говорю вам, что вернул их ему — Рафаэлю. С него и спрашивайте.

— Кто такой Рафаэль? — спрашивает Гереро.

— Рафаэль Элеван, — отвечает Халисс. — Он торгует болью и девочками. Каждый владелец эскорт-сервиса в этом городе платит ему.

— Болью? — спрашивает Ольга. — Почему болью?

— Они все как одержимые, они просят сделать им больно, — отвечает Халисс.

— И вы сделали им больно, господин Рае? — спрашивает Гереро.

— Я предпочитаю удовольствие и как написано на той стене — счастье жить. У меня больше ничего для вас нет, офицеры, но я готов сотрудничать, если обстоятельства развоплощения Леми останется личной трагедией моего Дома, а пресса получит, как и в прошлый раз, другую кость, чтобы ее глодать. Считайте я прошу вас об этом лично, как об одолжении Дому.

Ольга и Гереро переглядываются.

Одолжение Дома Рае дорого стоит.

Никто из них на самом деле не верит, что убийцу-психопата поймают.