Гринго ускоряет шаг и продолжает рассказывать Эгмонту об особенностях ведения бизнеса. Тот не успевает заметить беременных самок на столах. В соседнем зале находятся младенцы в инкубаторах. Немец останавливается, чтобы рассмотреть эти установки.

Эгмонт делает несколько снимков.

Гринго подходит ближе. От него исходит липкий запах потного тела, запах, в котором чувствуется что-то болезненное.

— Расстроил ты меня с этим санитарным контролем. Завтра же позвоню нашим специалистам, пусть хорошенько новую партию проверят. И, разумеется, если какой-то экземпляр контролеры забракуют, ты мне звони, и я сразу вычту эту сумму из инвойса.

«Специалисты» когда-то изучали медицину, но тех, кто переквалифицировался в контролеры партий мясного скота, врачами уже не называют.

— И еще, Гринго, не экономил бы ты так на грузовиках при доставке. В тот раз два экземпляра едва живыми доехали.

Гринго кивает.

— Само собой, никто не ждет, что их первым классом отправлять будут, но не напихивай ты их в фургон, как мешки с мукой: они же в обморок падают, головами бьются. Умрут по дороге — кто платить будет? Я уж не говорю про внешние повреждения: за такие шкуры кожевенные фабрики скидку требуют. В общем, подумай. Моему начальнику это очень не нравится.

Он отдает заводчику альбом сеньора Урами.

— Особенно осторожно нужно обращаться с теми, у кого кожа светлая. Я тебе оставлю на пару недель этот альбом. Прикинь, как кожа по сортам распределяется, и постарайся аккуратнее обходиться с самыми дорогими образцами.

Гринго густо краснеет.

— Учту, все учту. Больше такого не повторится. Да и тогда — случайно так получилось. У меня один грузовик сломался, вот и пришлось, чтобы не подводить вас по срокам, напихать скотину плотнее, чем обычно.

Они проходят через очередной ангар с клетками. Одну из них Гринго неожиданно открывает и выводит в коридор самку в ошейнике из полосы сыромятной кожи.

Гринго открывает ей рот. Та вся дрожит — словно от холода.

— Вы посмотрите, какие зубы! Все как на подбор! Ни одного гнилого.

Хозяин поднимает ей руки и заставляет расставить ноги. Эгмонт подходит и внимательно рассматривает ее. Гринго говорит в микрофон переводчика:

— Нужно вкладывать много денег в вакцины и лекарства. Тогда они будут все как на подбор здоровыми. Много антибиотиков. У меня все поголовье в полном порядке, со всеми сертификатами и справками.

Немец все так же внимательно продолжает осматривать самку. Он обходит ее со всех сторон, нагибается, рассматривает ее ступни, заставляет растопырить пальцы. Аппарат переводит его следующий вопрос:

— Она из этих — как вы сказали, — из очищенного поколения?

Гринго с трудом сдерживает улыбку.

— Не, она не из чистого поколения. Таких, как она, подвергают генетическим изменениям. Так они растут намного быстрее. Разумеется, одной генетикой здесь не обойдешься: требуется особое питание и целые курсы инъекций.

— А вкус — их вкус от этого разве не меняется?

— Эти самки — просто пальчики оближешь. Не, разумеется, те, что из ПЧП, — это особый сорт, но и за самое высокое качество мяса этих экземпляров я тоже ручаюсь.

Гринго вынимает из кармана какой-то прибор, похожий на небольшую трубку. Его гостю такие аппараты хорошо знакомы, так как на мясокомбинатах ими тоже пользуются. Тонкий конец трубки владелец фермы приставляет к предплечью самки и нажимает кнопку. Самка вздрагивает и открывает рот в беззвучном крике. Ей больно. На ее руке остается небольшая ранка — буквально миллиметр в диаметре. Впрочем, кровь идет из нее довольно сильно. Гринго подзывает одного из сотрудников, и тот немедленно дезинфицирует рану.

Гринго открывает трубку и показывает образец мышечной ткани, взятый у самки. Это тончайший пучок мышечных волокон длиной не более половины пальца. Заводчик протягивает его немцу и предлагает ему попробовать мясо на вкус. Немец растерян. Подумав несколько секунд, он все же пробует образец и расплывается в улыбке.

— Вкусно ведь, да? Чистый комплекс протеинов и ничего более, — говорит Гринго в микрофон, и машина переводит его слова.

Немец согласно кивает.

Подойдя поближе, Гринго тихо говорит гостю:

— Мясо — первосортное. Техо, уж мы то с тобой понимаем.

— Понимаем, конечно. Попробовал бы ты мне прислать хоть один экземпляр с жестким мясом… Нет, от начальства кое-что утаить можно, в конце концов, есть возможность свалить все на забойщиков, с которых особо не спросишь, но вот с санитарным контролем, с броматологической службой шутки плохи.

— Да-да, конечно.

— Пока дело касалось коров да свиней, можно было уладить такие вопросы за деньги. Тогда взятки брали, а сейчас — и думать об этом не смей! Все как с ума посходили с этим вирусом. Чуть что не так — на тебя тотчас же донесут куда следует, а комбинат закроют.