— Не волнуйся, — засмеялась Женя, — это мой маленький секрет. Если в фарш добавить чайную ложечку сахара, начинка или котлеты будут мягче и сочнее.

— Да? — удивился Мартин и заглянул в миску, где Женя разминала будущую начинку для пельменей, — надо запомнить!

— А ещё можно добавить мелко натёртую капусту, морковь и лук. Получится необычно. Она машинально хотела добавить " Мужу очень нравится", но вовремя прикусила язык.

— Надеюсь, что готовишь так же хорошо, как и пи*дишь, — Мартин неожиданно обнял её сзади, на мгновение прижался щекой к щеке и спросил:

— Ну, что? Сыграть тебе?

— Прямо так проиграешь? Любое, что я назову? Без нот? Без подготовки?

— Конечно, — Мартин хмыкнул, — я же с этого начинал. Сперва просто переигрывал известные группы. Подражал. Пробовал играть так же.

Он сходил за гитарой, несколько секунд помедлил и осторожно извлёк первые звуки. Женя слушала молча, склонив голову на бок и пытаясь впитать в себя каждый звук.

— Красивая баллада. Чья она?

— Black Sabbath — Planet Caravan.

— Я не знала, что рок может звучать именно так.

— Ты ещё много чего не знаешь. Хочешь сыграю ещё, что-нибудь?

Женя молча кивнула. Баллада оказалась пронзительной. Очень душевной. В некоторые моменты её пробирало до мурашек. Совершенно восхитительная вещь от которой прожигало буквально насквозь.

— А это, кто?

— Мetallica — Fade To Black.

— Я пожалуй за всю жизнь слышала только Scorpions — Wind Of Chanqe. Это ведь баллада?

— Угу. Попробую. Я конечно, не Клаус Майне…

Мартин тряхнул кудрями осторожно провел по струнам. На самом деле мелодию он слышал много раз и мог сыграть интуитивно, просто по памяти, порой не в той тональности, пусть не очень верно, но зато с душой.

Он играл, а сам наблюдал за Женей.

Она хлопотала у плиты, ловко нарезая овощи и помешивая в кастрюле. Руки делали привычное дело, быстро и ловко. А ещё Мартину понравилась её аккуратность. Стол был чистый. Под разливательную ложку Женя подложила салфетку, и сковородка не плевалась жиром. А вот лицо у неё было какое-то безучастное, словно Женя ничего не замечала вокруг и все время думала одну невеселую думу.

Наверное, впервые в жизни Мартин задумался о девушке ни, как об объекте удовлетворения. Ему импонировала её странная и нежная покорность. Коварная женская черта, позволяющая мужчине быть верхним и сильным. Необъяснимая преданность, безвозмездное подчинение катализирующие его великодушие. А впрочем, в Жене чувствовалась упрямая, взведённая, словно курок сила, будто сжатая пружина, которая кажется временами сжималась все крепче и туже, чтобы когда-нибудь распрямиться и выстрелить.

— Начинаю понимать, почему ты влюбился в рок.

— Не знаю. В какой-то момент это помогло мне принять свои чувства. Двенадцать лет. Тяжёлый развод родителей. Переезд в другую страну, — Мартин разоткровенничался совершенно неожиданно. Сам не ожидал, что выстраданное и давно наболевшее внезапно польётся наружу.

Подобным он не делился даже с одногруппниками. С невоспитанным, высокомерным и хамоватым Ольгердом и добродушным, но таким странным фриковатым Тони. В своём классе они оказались особо проблемной троицей и прошли непростой путь вместе.

— Это было тяжёлое время. Лавина стресса. Разлад с родителями. Проблемы с языком, новыми одноклассниками, учителями. Веришь, что я был ужасным ребёнком? Драки, стычки, курение, первый алкоголь. Потом гормональный взрыв. Прикинь я потерял девственность в тринадцать лет.

Мартин почувствовал, как внезапно заполыхали собственные щёки:

— Признаюсь это было отвратительно. Мокрое и хлюпающее ощущение, как-будто провалился в болото. Я не думал, что будет так противно.

— Глядя на тебя такое трудно представить, — Женя сдержанно улыбнулась, — так какое же отношение это имеет к рок-музыке?

— Слава Богу, что моя мать оказалась мудрой женщиной и не запретила мне в тот момент слушать рок. Вся моя злость уныние и ненависть как-то упорядочились, направились в одно русло.

— Тебе видимо повезло, — негромко ответила Женя.

— Как ни странно вся агрессия рок-музыки помогла мне собраться. Привела в тонус и дала энтузиазма. Я уже не мог думать о чём-то другом.

Мартин сидел на табуретке, Женя стояла рядом и он почувствовал, как её рука провела по его волосам. Грива у него была знатная, густая, шелковистая. И весь уход: пара взмахов щёткой по утрам и пятернёй в течении дня.

— Я не знала, что ты такой.

— Какой? Невоспитанный хам и пошляк?

Мартин тёрся о её руки словно огромный кот. Горячий. Пугающе жадный и ласковый.

Его странная грубая нежность была пугающей и восхитительной одновременно. Он поймал Женю за талию и посадил к себе на колени.

Женя обхватила его лицо ладонями. Провела большими пальцами по щекам.

Мартин поцеловал её. Как-то немного странно, не грубо, но властно, словно радуясь её неожиданной слабости. Обхватил ладонью её затылок и смял волосы, запрокидывая голову назад. Медленно наклонился к Жениным губам, не сводя упрямого и голодного взгляда. Первое прикосновение его губ было тесное и горячее. Жене показалось, что в какой-то миг её прожгло молнией. Легкое касание переросло в немного грубый требовательный поцелуй. Он буквально перекрыл ей воздух, и Женя, неожиданно для самой себя задохнулась в сладкой истоме. Дыхание Мартина горячее и нетерпеливое обжигало кожу. Чуть прихватив её нижнюю губу, он углубил поцелуй и вторгся в её рот языком.