— Да все надежно Джимми, нас выдержит.

Оставил выводы напарника без комментариев. К сожалению, дрессурой пока заниматься некогда, но я пометил пунктик. Шест хорош, а станет еще лучше, если не пристрелю его к хренам с досады.

Начали восхождение. Шест с рюкзаками по габаритам едва вписывался в изломы. Но молча полз, вспахивая слежавшийся мусор. Обломки держали плотно, едва заметный люфт присутствовал, щекоча нервы. Когда переползли в квартиры, стало полегче. Само-собой здесь побывали до нас, оставив лишь клочки да щепки. Немного пластика, стекла разнесено по углам, все деревянные части вынесены, остались лишь бетон да лохмотья выцветших обоев.

Подсаживая Шеста на этаж выше — в пролом обвалившегося потолка, чуть не крякнул. А он меня выдернул рыбкой, черт костлявый. Так и пробрались до восьмого, отмотав по горизонтали, чуть меньше, чем по вертикали. Кое-где балансировали над пропастью, на узких перешейках плит. И ползли, зло прокачивая воздух…

На восьмом этаже присмотрели комнатенку при остатках фронтальной стены. Над нами серо-жемчужное небо, легкие дуновения пробирали прохладцей. Мародерка сюда захаживала реже, оставив части разломанного шкафа, перекошенную тумбочку с пачкой желтых газет. На полу, под грязью, просматривался ковер. Если и в соседних апартаментах, что найдем, место на загляденье…

Шест высунулся в остатки оконного проема и бегло осмотрел близлежащую территорию. С сожалением сказал:

— Костерок на запалишь. Срисуют.

— Разгружайся, проверим подношения.

Из шкафной дверцы, камней и принесенных частей сгнившего дивана в полчаса соорудили приемлемые седалища и столик. Тощий присел, довольно хрюкнул и помассировал ноги, повращал руками… Я молча стоял. Боец осознал:

— Расслабился без команды?

— Встал и проверил все подходы, сунул пальцы в каждую щелку. Если откусят, вернешься и доложишь.

— Понял, командир. — Шест утопал в ближайший пролом. Удалявшийся скрип порадовал скоростью действа.

Пока боец при деле, изучил окрестности. Морду в проеме не светил, прислонился к стене. Что сказать… Развалины порадовали изобилием развалин. Дороги, тропки, разъезды… Видимость далека от идеальной. Хотя несколько приметных точек разглядел — где-то там меня тащил Маэстро. Вот и определились… Оттуда при должном старании найду дорогу к Крысолову. Хочу порадовать пенсионера, потешить мою природную общительность…. Заодно проверил луч-ось в туманной дали. Незыблемо светит, зараза, отдается легким током в метке. Градусов пятнадцать правее, проявился сигнал сенса — совсем слабый, вроде фантомной щекотки. Оценку перспективы счел удавшейся, с тем и переместился на седушку.

Вернулся Шест, потиравший плечо:

— Зацепился. — Он сел, покряхтел, притираясь, и доложил: — Чисто. Никто не подберется незамеченным. Там реально можно навернуться…

Я кивнул, принимая информацию. Над полезной словесной нагрузкой тощего стоило поработать, но и я не без греха, когда допекут. Общий стресс, близость смерти и еще там по мелочам…

— Сгружай рюкзаки, займемся приятным. — О дверцу дробно стукнуло, зашуршало. Если было чего бьющееся, можно не искать… Довольный Шест полез загребущими мослами к ремням и завязкам. Потрошитель на полставки. — Сперва, что вынесли со стадиона.

Вытряхнули, разложили и я призадумался. Семь упаковок гречки, три — риса и четыре — рожек. Часть изготовителей знакомы пестрыми логотипами — сам не брал, но на полках видел. Пять банок овощных консервов, которым немало досталось от времени. Я повертел помятую жесть, нашел срок годности с потертыми цифрами… и забыл, как страшный сон. Но смерть от просрочки будет позорной… Три полуторалитровых бутылки с водой и даже относительно прозрачной. На донышке колыхалась некая перхоть, но жажда пренебрежительно фыркнула…

— По банке и пять глотков воды, — сказал я в ответ на отчетливую просьбу во взгляде Шеста. Чет резковато он принял роль ведомого… Хотя встречал и таких, из них получались толковые исполнители, но с творческой инициативой беда… «А нам, бл… не спектакли ставить», — встрепенулся внутренний голос.

— Там еще мясное было… в основном оно и было. Ты велел не брать, — пояснил Шест и присосался к бутылке. Его глотки — это что-то… Мой просчет, не учел.

— Сперва разберем хабар. — Подавая пример, я закопался в первый рюкзачок.

По итогам первой боевой мы стали, несомненно, богаче. При текущем раскладе и рулон туалетной бумаги показатель обеспеченности, а у нас их три. Вилки, ложки, ножи перебрали и оставили себе, которые почище. Пластиковые миски, одноразовая посуда на последнем издыхании, табак, соль в мешочках, четыре пакетика чая, пересушенного минимум дважды, рабочий фонарик на батарейках, которые удивительно сохранились. В одном из рюкзаков обнаружился ухоженный плюшевый заяц с оторванным ухом и был закинут тощим в угол. А могло получиться трогательно… Запасного белья и тому подобного не нашлось. Совсем. Фаны попались смелые — шли без оглядки и без скидок на слабость. Уважаю. Вдосталь собрали перевязочного материала, попалось даже несколько упаковок стерильных бинтов. У всех в запасе присутствовали пустые блистеры под адхары — их велел забирать без обсуждений. Веяния нового времени — никогда не знаешь, где найдешь, а где просрешься. Особую радость доставили запасы воды в 0,5 исполнении и две побитых фляги. Из одной напахнуло дешевым первачом. Под конец Шест обнаружил зеркальце — критически себя осмотрел, хмыкнул и протянул мне. Я успел увидеть в коротком отблеске перемазанную ущербную физиономию и коротко резюмировал: