Стихи - это записи в дневнике времени, а точнее, подробности экзекуций. Поэтическое искусство - это отдушина сердца, и прелесть в том, что ты пишешь о самой главной боли своей жизни или юношеских лет, а этого никто не поймёт. Я писал для себя, пытаясь эстетически удовлетворить собственный рассудок. Делюсь, так как некоторые факты моей биографии могут избавить вас от моих ошибок или же вас могут заинтересовать мои размышления. Приятного прочтения и удачи в понимании моего полёта мыслей.
Глава 1 и последняя.
МОЯ ЖИЗНЬ – ЭТО ТЫ.
люби меня так,
как любишь ляпать холсты,
мастихином снимая
прошлого груз.
и счастье едино – это ты,
прошлое забуду, я – трус.
о будущем подумай,
как хрустят половицы
новой квартиры.
подумай о жизни, где нет
недоверия, страданий, сатиры
и проблем юных лет.
сон без тебя,
каждый раз,
пропасть в кому.
я привык,
прижимаясь к липкой спине,
вместе впадать в истому.
моя дикая свобода стаи выходит
за твои рамки интегрального.
так давай же расскажем
о нашем рукотворном рае
при помощи обручального…
даже лоснясь от пота
или сидя с отключенной водой,
ты оставалась гением чистой красоты.
ты – мой xanax, мой покой,
моя жизнь – это ты.
КРАСНЫЙ.
Небо раздувается над пропастями пустых голов,
А я прыгаю над голубым пламенем,
Потягивая синее вино.
Я готов,
Управлять своим временем
И снять, в синий тонах, немое кино,
Наполненное бесчисленным количеством диалогов.
Зрители смеются, синим гоготом клоча,
Будто бы слышат мою сценарную перестановку предлогов,
Ведь смех – комедии, как скважина для ключа.
Ох, если б они знали, что это драма -
– Рыдали бы синими горючими слезами,
Я чиркаю спичками, но их всегда мало,
Они чувствуют тлен синими носами.
В них сидит и бьёт по шее холод,
Они грациозно извиваются, будто кошки,
Мяукают, мол – мучает голод,
И устоять не могут – слабоватые ножки.
Озаренный синевой кинозал,
Покажет жёлтые зубы рабов счастья,
Кто шприц, кто таблетки взял,
А кто прячет изрубцованные запястья.
Синие порезы выжжены безнадёжностью,
Синий маразм носителей дарит плёнке смех,
Искусственный, конечно, но с синей нежностью,
В этом смехе вся их жизнь и самый синий грех.
Они шмыгают, улыбаются, не понимая,
Что единственный объектив уставлен на них.
Прямой эфир, а в углу синяя запятая,
Я притих, ожидая понимания, что снимали их.
Самый тихий, но зависимый тоже,
Крикнул о синей скуке и полез под кожу,
Он верил, прости его душу, Боже,
А ведь мы с ним так похожи…
ЖЕНСТВЕННОСТЬ.
Пара изящных локонов,
Падающих на милое лицо,
Превращают поклонников,
В дарящих обручальное кольцо.
Один взмах, ручной всплеск
Повергнет в умат блаженства,
А ослепительный зубов блеск,
Станет примером верховенства.
Обхват узеньких плечей,
Выносят груз белых ручек,
Губы поют тонкие свирели речей,
Ублажающих от хряща до мочек.
Элегантный вкус помады,
Оставивший отпечаток в памяти
Из мыслей марша и парада,
Обучает губной грамоте.
Топот стройных ножек,
Будто эвфонией принятый
С грацией стаи кошек,
Приятен, когда они раздвинуты.
КРАСИВЫЙ, СЛЮНЯВЫЙ СЛИЗЕНЬ.
не плачь воздушными слезами,
не выпей керосина в духоте
комнат, что измерена душами,
душами мёртвыми, что обитают в темноте.
в радуге нервов, психически смешанных
и смешных, ты будешь первой помешанной,
что я успокою.
я дал взятку совести и козодою,
теперь я смею любить обе жизни
моей сливочной любовью
из картинок и картонок.
вокруг слюнявые слизни,
как мы с тобою,
но ты красивая,
а я подонок.
SAVE THE HONOR
А я не обязан начинать свой стих
С той строчки, что пришла на ум
Горелым финишёром, ведь таких,
Как та, клеймят званьем «наобум».
А как же «первая мысль – лучшая мысль»?