Он — могущественный тёмный волшебник, желающий подчинить себе весь магический мир и отомстить за свою разбитую жизнь. Он — сильный окклюмент, единственный, кто способен закрыть своё сознание от Того-кого-нельзя-называть, хочет отомстить за смерть любимой. Но что если в этом уравнении появится ещё одна переменная? Она, повлиявшая на прошлое одного и будущее другого? Смогут ли участники этого треугольника добиться желаемого? И какую цену придется им заплатить за это?
Пролог
***
Мы любим тех, кто нас не любит,
Мы губим тех, кто в нас влюблён,
Мы ненавидим, но целуем,
Мы не стремимся, но живём,
Мы позволяем, не желая,
Мы проклинаем, но берём,
Мы говорим и… забываем,
О том, что любим вечно — лжём,
Мы безразлично созерцаем,
На искры глаз не отвечаем,
Мы грубо чувствами играем,
И не жалеем ни о чём,
Мечтаем быть с любимым рядом
Но забываем лишь о том,
Что любим тех, кто нас не любит,
Что губим тех, кто в нас влюблён…
А.С. Пушкин
***
Я сидел на стуле у больничной койки, подперев ладонями лицо, и медленно сходил с ума. Из оконных пролётов лился мягкий лунный свет, но я отчётливо видел показания приборов. Я не мог отвести от них взгляд, ведь сейчас только они могли сказать, жива она или нет. В этот момент я был готов и молиться Богу, и продать душу Дьяволу. Но первый меня не слышал, а для второго моя разодранная в клочья душа не представляла никакого интереса.
«Какой смысл, какой смысл быть самым могущественным магом в мире, если я не могу спасти её?!»
До моего слуха доносилось мерное гудение и писк приборов, а в голове крутилась всего одна фраза: «Она умрёт. Опять».
Глава 1. Ночное знакомство
Вот уже в который раз я неподвижно стояла на верхней площадке Астрономической башни и смотрела вдаль, погруженная в свои мысли. И вот уже в который раз ледяной ветер, предвестник дождей и туч, дул мне прямо в лицо, а звёзды казались особенно далёкими и холодными.
«Ничего здесь не поменялось, — подумалось мне, когда я наблюдала за равномерным покачиванием тёмных крон деревьев вдалеке. — Запретный лес всё такой же запретный, а Чёрное озеро всё такое же чёрное».
Всё-таки есть в мире места, в которых время течёт особенно медленно, и школа Чародейства и Волшебства отлично подходила под это описание. Место, в котором можно было отдохнуть от бурных потоков жизни и просто подумать.
«Самое то в ситуации, в которую ты себя загнала», — ехидно прозвучало в голове, и я была полностью согласна со своим подсознанием.
Прошло уже почти пять недель, как я начала учёбу в Хогвартсе. Конечно, было бы верхом глупости сразу же потерять кучу баллов за мои ночные прогулки по замку и испортить отношения с сокурсниками, но меня всё время охватывали всё те же приступы то ли ностальгии, то ли меланхолии, а в таком настроении нужно было находиться в одиночестве. И как показала практика, только на самом верху Астрономической башни и только глубокой ночью я могла позволить себе такую роскошь. Во всех остальных укромных уголках были или страстные парочки, или пауки и плесень. А по сравнению и с первым, и со вторым, гипотетическое наказание казалось мне сущим пустяком. Тем более, я была абсолютно уверена, что меня не поймают с поличным. Во-первых, я как свои пять пальцев знала все потайные ходы в этом замке, а во-вторых, мне не составило бы труда прикинуться наивной дурочкой, которая ещё не успела ознакомиться с правилами.
На самом деле, было так странно снова оказаться здесь. Так странно было мне, взрослому человеку, стоять между трясущимися первокурсниками в ожидании распределения. «Так нелепо и глупо! — пронеслось в голове. — Неужели нельзя было обойтись без этой формальности или уж сделать это заранее, мне же не одиннадцать лет, в конце концов?! Ох уж этот затейник Дамблдор!» Так странно было оказаться по другую сторону медали: сидеть за партой, а не за преподавательским столом, готовить домашние задания, штудировать ветхие фолианты в поисках древних секретов. Как же я от всего этого отвыкла… но сейчас у меня просто не было сил на то, чтобы преподавать, как изначально предлагал мой старинный (во всех смыслах этого слова) друг, так что роль ленивой и немного тормозившей ученицы была как раз тем, что мне было очень-очень нужно.
Хотя мне всё казалось таким родным и знакомым, остальные явно чувствовали изменения. А я чувствовала беспокойство остальных. Особенно в отношении той стервы в розовой одёжке, которая разразилась безумно скучнейшей речью в первый же день и так активно закрепляла понравившийся ей результат коллективной ненависти в последующие дни.
«Лично бы придушила её за этот безумный оттенок розового, у меня при виде него уже начала дёргаться бровь! Как маленькая девочка, честное слово! — меня передёрнуло от одного воспоминания того ужасного платья, которое я увидела накануне. — Всё-таки дресс-код нужно вводить не только для учащихся, но и для преподавателей. И думаю, абсолютное большинство находящихся в этом здании меня поддержит».
Стараясь заглушить негативные мысли, потянувшиеся за воспоминанием о профессоре Амбридж, я ещё раз окинула взглядом Чёрное озеро, на котором не было ни малейшей ряби, несмотря на сильный ветер. Но не успела я удивиться этой невероятной находке, как позади меня раздался мягкий бархатный голос:
— Похоже, кто-то не очень тщательно изучил правила поведения в школе, мисс Велль? — незримый яд сочился буквально из каждого слова, а у меня от каждого слова сердце плавно меняло местоположение, перемещаясь из грудной полости ближе к нижним конечностям. — Или вы страдаете лунатизмом? Я уже не первый раз наблюдаю, как вы поднимаетесь сюда. Многие за гораздо меньшие проступки получают весьма суровое наказание…