— Если он когда-нибудь узнает… Она закрыла ему рот.

— Именно поэтому ты и должен быть дома и вполне нормально себя вести. Скажи ему, что ты все время работал над проектом клиники.

Он тяжело вздохнул.

— Когда мы увидимся?

Стефи улыбнулась и хитровато поморгала ресницами.

— В понедельник у меня по плану обед с клиентом, боюсь, он протянется слишком долго. Как ты смотришь на ланч?

— Конечно. — Запустив ладони в волосы, он притянул ее к себе. И губы их соприкоснулись в удивительном поцелуе.

— Папа Уард на линии, — пояснила Глория по коммутатору. Откашлявшись, она добавила: — Он нетерпеливо поджидал, пока ты была на конференции.

— Спасибо, — прощебетала Стефи в аппарат. — Доброе утро, дорогой. Ночью я так скучала по тебе.

— Хм… но не так, как я, — возразил он весело. — Я попробовал позвонить тебе рано утром, но нарвался на автоответчик, — его голос ласкал ее слух. — И оставил очень рискованное послание.

— Я буду прослушивать его всю ночь напролет. Завтра утром я ожидаю звонка из Нью-Йорка. У нас возникли кое-какие нелады с записями, и мне придется сказать дистрибьютеру немало нелицеприятных слов.

— Стефи, я уже говорил тебе, и хочу напомнить еще раз: ты неподражаема. Фактически я преклоняюсь перед твоим энтузиазмом и доблестью.

— Квентин, — замурлыкала она, — ты заставляешь меня краснеть.

— Даже от звуков твоего голоса я чувствую необыкновенное возбуждение. Во сколько лучше заехать за тобой на ланч?

Она некоторое время раздумывала, потом глубоко вздохнула и проговорила:

— Квентин, ты ничего не имеешь против, если мы встретимся в отеле «Рэдиссон», в нем есть ресторан «Хантер Рум». У меня назначена встреча как раз там.

— «Хантер Рум»? Очень элегантно звучит, любовь моя. В котором часу?

— Двенадцать тридцать!

— Отлично, — голос его стал вибрировать. — Я люблю тебя. Стефи, извини, у меня зазвонил другой телефон, а секретарши нет. Увидимся позже.

Откинувшись в кресле, она осмотрела свой наряд. Деловой костюм из отличной серой фланели, зауженная юбка с разрезом, зауженный жакет с бархатным воротником и золотыми пуговицами, приталенная блузка с длинными рукавами бело-серого оттенка.

Под довольно однотонной одеждой скрывалось роскошное нижнее белье. Сорочка с обилием кружев и соблазнительные трусики с изящными линиями настраивали ее на эротический лад. «Эротический», — улыбка появилась на ее губах; точно, именно это слово как нельзя лучше соответствовало ее настроению, она прямо чувствовала, как расцветала ее женственность.

Под чувственной опекой Квентина она обрела сексуальную уверенность, стала понимать свои желания лучше, чем когда бы то ни было. Он заставил ее ощущать себя по-особенному: она была ценима и он ею восхищался.

Стефи раздумывала об этом ланче всю ночь и с нетерпением ожидала наступления утра. В промежутках между принятием деловых решений она сосредоточивалась на Квентине и предстоящей встрече.

В одном из женских журналов она вычитала интересную мысль о том, что мужчин особенно восхищают женщины, проявляющие сексуальную активность.

— Вот и хорошо, — пробормотала она. — Мы и посмотрим.

Именно такая напористость и позволит ей сгладить неприятный осадок, наверняка оставшийся у него от неприглядной картины в студии звукозаписи. Она с досадой поморщилась, вспоминая грубое проявление своего темперамента.

Что случилось с ней, обычно такой терпеливой и невозмутимой? Она, как мужик, на повышенных тонах ругалась с инженерами и исполнителями. Конечно, спору нет, требовалось поставить их на место и завершить работу, но таким неженским поведением похвастаться нельзя, а Стефи прекрасно сознавала, что Квентин все подмечал.

Теперь она была полна решимости исправить его впечатление. Потирая от нетерпения руки, она переключила внимание на папку с надписью «На подпись».

Двадцатью минутами позже она положила папку на стол Глории со словами: «Я все сделала и положила в корзину для отправки. Даже конверты заклеила». И тут улыбку словно сдуло с лица.

— С тобой все в порядке? Ты… раскраснелась.

Глория закашлялась.

— Красное платье отбрасывает тень на лицо. — Она снова закашлялась. — Я хорошо себя чувствую.

Стефи попробовала лоб подруги.

— У тебя же температура. — Протянув руку, она выключила машинку. — Отправляйся домой.

— Не могу. — Машинка была опять включена. — Видишь этот стеллаж, забитый письмами и кассетами — со всем надо разобраться, рассортировать или отправить по адресам с соответствующими текстами, — ее перебил кашель.