– У Райгарда Первого родилось пятеро здоровых детей, – возразил Георг.

– А у Айвариха до свадьбы с Катрейной было двое сыновей, да-да, это так. Но сколько их дожило до наших дней? Из потомков по мужской линии – один Дайрус. Вот поэтому я боюсь, что пророчество сбудется.

– Пророчество? Что за чушь?

– Нравится мне твоё отношение к жизни. Ты не веришь в то, чего не можешь пощупать. Ванда такая же: икон ей мало, молитвы не для неё, древние ритуалы бессмысленны и занудны. Её боги должны стоять на расстоянии вытянутой руки и говорить с ней, она должна чувствовать их дыхание, тогда она в них поверит. Вы похожи больше, чем ты думаешь.

– Так почему она недовольна?

Валер пожал плечами:

– Она слишком молода и не знает, чего хочет.

– Почему ты не выдал её за кого-нибудь помоложе? Кого бы она понимала?

– Я не хотел терять время, да и сама она выбрала тебя, – напомнил Валер. – А ещё я хочу, чтобы ты занял моё место, если с Грегором что-то случится.

– Что? – Георг застыл у кровати, неосознанно вцепившись в свисавший сверху полог. Валер усмехнулся про себя и пояснил:

– Ты станешь главой нашего клана, если потребуется.

– Я не собираюсь… – Даже шрам на лице Георга побелел в знак протеста. Рука, державшая ткань балдахина, резко дёрнулась, оборвав одно из креплений под потолком. В наступившей тишине Валер расслышал, как упавший гвоздь звякнул об пол.

– Тогда дай мне внука, который заменит Грегора.

– Ты сам говорил, женщина не наследует…

– Я также говорил, что в твоих жилах течёт кровь горцев. Мой прапрадед был и твоим прапрадедом. По мужской линии. Младший сын моего прапрадеда женился на твоей прабабке, старшей дочери барона Ворнхолма, не имевшего сыновей. Не Ванда, а ты возглавишь клан. Ты или твой сын.

– А твои сыновья?

– Грегор вряд ли долго протянет. Лекари говорят, его может убить любое потрясение. Сердце не выдержит. Да и кто у нас всерьёз захочет вождя, неспособного победить врага в бою? – с горечью спросил Валер. Он давно копил в себе обиду на мироздание и богов, но время не лучшее, чтобы погружаться в отчаяние. Он всё равно собирался поговорить с Георгом о Рургарде. Жаль, что зять узнал, кто такая Ванда. Валер всегда считал: исполнение пророчества начинается тогда, когда о нём узнают слишком многие.

– А Макс?

– Макс… – Валер отвлёкся от мыслей. – Макс не вождь. Он чересчур самоуверен, глух ко всем, порывист, убеждён, будто он один знает, как и что делать.

– Разве мы были другими? – пожал плечами Георг.

– К тому же Макс бастард, король Дайрус отказался предоставить ему право наследования моего титула. – Валер и впрямь просил эту милость у Дайруса по требованию самого Макса. Король не позволил, чем порадовал Валера. В последнее время он начал замечать, что сын настроен слишком решительно против многих традиций, которые считал чужими. Макс всегда увлекался легендами о древних временах, верой скантов, но после гибели Айвариха его как подменили: словно близость к заветной мечте сорвала покровы. Или Валер прежде не замечал в нём этих черт? Да нет, раньше Макс не был одержим желанием получить титул барона, зато последние три года говорил об этом постоянно, называя эктарианство религией слабаков и торгашей. Хуже всего, Макс тоже знал о происхождении Ванды, о том, что она не сестра ему вовсе. Он хотел Ванду и хотел Рургард. Первое он точно не получит. А вот второе… Горцам плевать, бастард ты или нет, им важны воинские навыки и имя отца. Макс уверен, что его примет хотя бы часть кланов. Валер иногда с ужасом представлял, во что выльется желание сына руководить огромным, сложным регионом, полным противоречий и взаимных обид. Если Макс получит власть, он передерётся с главами кланов, которые не пожелают признать его – тогда он либо погибнет, либо погубит Рургард. Погубит всё, что его предки создавали сотни лет! Макс слишком честолюбив, заносчив и самоуверен. Он не будет ни с кем договариваться, он предпочтёт лить кровь. С него станется начать борьбу за возрождение язычества, начнётся резня эктариан. Георг подойдёт на роль главы Рургарда куда лучше, если, конечно, заставить его это принять.

– Так ты это задумал с самого начала? – голос Георга отвлёк Валера от размышлений.

– Не с самого. Сначала всё, чего я хотел, – чтобы не сбылось пророчество.

– А что там о пророчестве?

– Пророчество… – Валер задумался. – Знаешь, мы живём в странном мире, где магия переплетена с обыденностью. Волшебная Летопись сообщает о том, кто с кем спит, кто где прячет деньги, кто кого убил, а простые домашние хроники скрывают порой истинную магию слова. – Кажется, Георг немного растерялся, подумал Валер. Надо бы поконкретнее.

– В моей семье пятьсот лет хранится древняя хроника на скантском языке. Она написана рунами, читать которые уже почти никто не может. У нас в те времена знания передавались от жреца к жрецу; потом пришли эктариане, знания стали уходить, лишь некоторые передавали их детям и внукам. Мои предки – потомки волхидов.

Георг смотрел на Валера, словно тот превратился в медведя. Валер напрягся: неужели он ошибся?

– Ты считаешь, что сканты просто исчезли? – буркнул он. – Нет, Георг, мы все когда-то были скантами, поклонялись их богам.

– Этим меня не удивишь.

– Тогда в чём дело?

– Просто сейчас многие вспоминают о тех временах и богах.

Валер хмыкнул:

– Что странного, если люди решили вернуться к корням?

– Люди часто тянутся к прошлому, если недовольны настоящим и не верят в будущее. Но прошлого не существует.

– А кто сказал, что это прошлое? Георг, идёт возрождение старой веры. Я чувствую это давно, и мне страшно.

– Почему?

– Потому что это приведёт к ещё большей войне, и ты способен сохранить разум и самообладание среди хаоса. Ты поможешь Ванде спастись, когда придёт её время.