– Всем приятного аппетита!

Новая широкая улыбка Ричарда цвела, словно райский сад, когда тарелки стояли перед нами, а официанты поспешно удалились.

Мы с Софи пробормотали что-то в ответ, по инерции взяв в руки столовые приборы, однако аппетита не было совсем, даже если передо мной в тарелке лежало идеально приготовленное мясо, а я не ела с самого утра…спазмы от желания и волнения так скрутили живот, что в него едва ли смогли поместиться пара глотков воды. Видимо так же дело обстояло и с Софи, поскольку подружка лишь делала вид, что старается кушать.

– Вы просто неисправимы!

Приглушенно рассмеялся Ричард, рассматривая нас какое-то время, и в его глазах полыхал ураган соблазна, который выплескивался красивым тембром голоса:

– Я вижу, вы не притронетесь к еде, пока не узнаете все подробности! А я не могу вкушать прекрасную пищу сидя в компании, но словно находясь в одиночестве! Сделаем так: я буду рассказывать, вы будете кушать! Генри, тебя это тоже касается!

Я едва сдержала усмешку, сделав вид, что снова пью.

Снова Ричард был верен себе – он не просил, не предлагал, он просто сказал, как будет и точка.

Не знаю, как собиралась противостоять ему Софи! Но меня только радовала мысль, что Ричард сможет убедить подружку сотрудничать с ним, чего бы ему это не стоило.

Ричард был стратегом.

Он был деспотичен и хитер, он был до невозможности сексуален, и я бы сделала ставку на него в этом противостоянии.

Взяв в руку бокал с вином, Ричард откинулся на спинку стула, на секунду нахмурившись, словно собираясь с мыслями, прежде чем его красивый глубокий голос зазвучал:

– Я немного рассказывал Кэтрин о нашей семье, но начну с самого начала, чтобы София была в курсе так же…

Я смущенно покосилась на подругу, которая не подала даже виду, что знает о том, что рассказывал Ричард в тот момент, когда я открыла для себя другого мужчину, не доктора Ричардсона, а именно Ричарда.

– Наша семья относится к потомственным врачам. Наш дед был врачом, наш отец был врачом, и мы с Генри были вынуждены продолжить эту традицию. Наш папа… - Ричард отпил вина, словно пытаясь утопить в нем ту боль, которая плескалась в его глазах при воспоминании о самом дорогом человеке, которого не стало, - …Он искренне верил, что призвание спасать жизни передавалось с кровью наших предков к нам. Он мечтал построить империю Ричардсон. Мечтал, что дело всей его жизни продолжим мы с Генри, преумножим его и станем врачами и людьми, которыми он будет гордиться.

Я покосилась на Генри, который по-прежнему не поднимал своих синих глаз, где бушевал океан, но теперь его длинные пальцы не рисовали узоров на подлокотнике, вцепившись в него мертвой хваткой.

Я видела, как подрагивали мышцы на его груди, словно ему было больно. Больно и неприятно вспоминать об этом. И теперь я понимала, отчего Генри был в этот вечер таким замкнутым и скованным – он знал, о чем пойдет речь и боролся со своими чувствами.

Я смотрела в опущенные глаза сквозь пелену его ресниц, желая поддержать, но он не поднимал головы, словно ушел в себя.

– Та клиника, в который вам, мои прекрасные леди, довелось побывать, принадлежала нашему отцу и другу его жизни, отцу доктора Холлидея. После их кончины эта больница перешла в наши с Ником руки. Но есть ещё одна клиника, которую папа построил для Генри.

Когда Ричард поставил бокал на стол, подавшись вперед, и глядя на нас с Софи, притихших и обескураженных, я уже знала, в чем суть нашей работы, поэтому я не могла оторвать своего взгляда от Генри, который от монумента отличался лишь тем, что иногда дышал, и кончики его ресниц слегка дрожали.

Я смотрела на Генри, ожидая, что он скажет своё слово, но мужчина молчал.

Он выглядел уставшим и таким раздавленным, словно слова Ричарда были тяжелее всего мира на его плечах. И больше всего сейчас мне хотелось просто сжать в своей ладони его крепкую руку, которая так отчаянно цеплялась за подлокотник кресла, чтобы поддержать. Чтобы показать, что нет причин для паники.

… ведь не было же?

Ему было больно при воспоминании об отце и этот разговор ранил его явно больше, чем Ричарда, ведь так?

Я заметила, как Софи, чуть нахмурившись, посмотрела на Генри, отчего его мышцы снова дрогнули, а челюсти сжались, но тут же повернулась к Ричарду, вкрадчиво и тихо уточнив, словно боясь, что её слова могут задеть Генри ещё сильнее:

– Вы хотите, чтобы мы занялись рекламой вашей новой клиники?

– Не просто рекламой. Вы должны все организовать с самого нуля. У вас есть здание в 20 этажей, в красивом тихом местечке, практически на побережье, которое вам нужно подготовить к продуктивной работе. Начиная с оборудования кабинетов и заканчивая цветом туалетной бумаги в каждой палате.