Обескураженная её теплом и искренней заботой, светящейся в глазах, я позволила телу расслабиться, вытянув ноги на кровати и откинув одеяло. Было невыносимо жарко! И теперь я чувствовала, как капельки пота стекают по моему позвоночнику вниз, впитываясь в резинку больничной пижамы.

– Хорошо, - еле смогла выдохнуть я в ответ, потому что в горле было сухо, будто глотка была готова просто растрескаться, как битое стекло. Но женщина с улыбкой покачала головой, отвернувшись, чтобы взять с подноса стакан воды и протянуть его мне.

– Не может быть хорошо, моя милая! – она осторожно вставила стакан в мои дрожащие руки, - Пей!
– она мягко подтолкнула мои руки, словно боялась, что я была не в состоянии удержать стакан одной рукой. И я послушно, припала, чувствуя, как живительная прохладная вода, струиться во мне, омывая изнутри, словно смывая хрустящий песок с моей глотки, и усмиряя пылающее тело, - уже лучше?

Я лишь кивнула в ответ, не в силах оторваться от стакана. Лучше бы я вчера пила, и сегодня просто бы болела с похмелья, чем умирала снова от боли в руке. Пальцы были на месте, но казалось будто ужас прошлой ночи вернулся этим утром, снова ввергая меня в ад.

– Ещё налить?

– Да, пожалуйста….

Лишь осушив второй стакан, я могла с уверенностью сказать, что могу говорить и немножечко мыслить. С огромной благодарностью я попыталась улыбнуться женщине, снова почувствовав ноющую боль на губах, словно я всю ночь только и делала, что кусала их…а ещё терла колючей мочалкой щеки, подбородок и шею…неужели натерла об подушку?

– Молодец, моя принцесса! А теперь скажи мне, что у тебя болит?

– Рука…. Голова….
– я прислушивалась к импульсам своего тела, отмечая на уже проснувшийся рассудок, что мои соски болезненно воспринимали трение о мягкую ткань. Разве скоро красные дни календаря? Вроде рановато ещё для излишней чувствительности, но едва ли эти подробности нужно было говорить вслух?

– Всё болит, – подытожила милая женщина и, глядя в её карие глаза, мне казалась она такой родной, словно я видела её до этого. В её облике, в том, как были собраны её волосы, было нечто знакомое и близкое моему сердцу.

– Да…все болит…простите, а вы не родственница Рози?

– Я бабушка Розалинды, моя дорогая! Можешь называть меня тетушкой Сид, так меня все здесь зовут, - женщина погладила меня по голове столь нежно и осторожно, словно она была и моей бабушкой тоже, и я почувствовала, как мои щеки алеют от удовольствия, - а теперь, моя принцесса, ты должна покушать! Без еды у организма не будет силы бороться, а тебе нужно много сил!

Мне казалось, что я не голода, но почувствовав ароматы свежеприготовленной еды, желудок протяжно заурчал, показывая, что про него забыли и он этим жутко недоволен, отчего тетушка Сид мягко рассмеялась, убрав с моих ног одеяло, чтобы поставить на низеньком переносном столике поднос с едой.

Каша, с кучками фруктов.

Тост с сыром и маслом.

И ароматный чай.

В своей обычной жизни я бы не стала завтракать подобным образом, но я была так голодна, что каша казалась мне просто божественной. Пока я закидывала в свой желудок пищу, тетушка Сид хлопотала в палате - приоткрыла шторы, измерила мне температуру, записала что-то на листе, прикрепленном на моей кровати, прицепила новый прозрачный пакетик к капельнице, и аккуратно свернула одеяло, убрав его в угол кровати у моих ног.

– Рози сегодня дома? – я уже почти доела хрустящий ароматный тост, запивая его чаем и чувствуя, как силы потихоньку возвращаются ко мне, давая возможность телу противостоять дергающей боли.

– Нет, дорогая, сегодня смена Рози, скоро она придет с планерки и я передам тебя в её руки!

– Она работает вторую смену подряд? – вообще-то я мало что смыслила в медицинских делах и графиках работы в этом загадочном и жутком учреждении, но мне казалось, что если человек работал всю ночь, то следующий день он должен отдыхать! А иначе так и заснуть среди операции не долго!

– Вчера Рози была дома, - тетушка Сид улыбнулась мне, протягивая пластиковый стаканчик с водой и три белые таблетки, пока я не понимала, как могла Рози быть вчера дома, когда она была этой ночью со мной сразу после операции? Или мы говорили о разных Рози? Было не похоже на то…- это обезболивающие. Но если через пол часа боль не пройдет или усилиться, скажи об этом Рози, доктор Ричард назначит новые, более сильные.

Доктор Ричард.

От этого имени в устах тетушки Сид моё сердце снова йокнуло, болезненно затрепыхавшись.

Его волшебные синие глаза. Его пугающие темные глаза. Его чувственный рот. Его голос, от звука которого модно было вернуться даже с того света…

Хотелось попросить ещё валерьянки. Пол ведра. Ну или на худой конец хотя бы пару стаканчиков, чтобы хлопнуть их, подобно текилле и отрубиться.

Я послушно выпила таблетки, поморщившись, когда горечь осталась на кончике языка, дернувшись, словно от удара молнии, потому что в палату заплыл доктор Ричард Ричардсон.

Не знаю, как я не подавилась таблетками, которые кажется просто встали колом в моем горле, т.к. не могли протиснуться мимо застрявшего там же трепыхающегося сердца.