– Ричард, что происходит?
– прошептала я, вид, что с каждой секундой он начинает нервничать всё сильнее и сильнее.

– Потом, девочка моя, всё потом! Просто сделай, как я прошу!

В его красивом мелодичном голосе была дрожь, и, кивнув, я поспешила в зал, слыша за спиной надломленный голос Ричарда, когда мужчина говорил по телефону: «Ник, срочно приди к женскому туалету на первом этаже! Какие шутки, мать твою?! Беги сюда сейчас же!»

Я редко задумывался над тем, что моя жизнь может стать ещё хуже, чем была.

Больше 10 лет я утопал в своей боли. Я ненавидел себя и то, что сидело зверем внутри меня.

После смерти отца я понял, что боль в груди может кровоточить.

Что это вечно гниющая, болезненная рана, которая не сможет затянуться никогда.

Но сегодня я понял, что происходит внутри, когда осколки призрачного счастья режут твою душу снова и снова, превращая боль в бесконечную полыхающую полосу ужаса.

Две недели я готовился к этому вечеру, приручая собственного зверя, чтобы он смирно сидел и не дрыгался внутри меня, потому что именно сегодня, под отблески салюта в ночном небе, я собирался признаться Софи, что люблю её.

Хотел рассказать, что я не совсем такой, как все нормальные люди, но ради неё я буду продолжать учиться держать себя в руках

…я надеялся, что она сможет понять меня и принять таким, каким я был…

А сейчас я беспомощно наблюдал за своей девочкой, которая даже не смотрела на меня, словно я перестал существовать на этой земле.

Словно меня никогда и не было, я бы засомневался в её чувствах по отношению ко мне, если бы не видел, сколько боли и растерянности было в её потухших голубых глазах.

Я никогда не испытывал особой симпатии к первой жене отца и матери Ричарда и никогда не желал ей зла, не смотря на то, что за все прошедшие годы она так и не смогла стать достойной матерью моему брату.

Но сегодня я проклинал её!

Её и эту чертову похотливую Сибель, которую я едва ли мог вспомнить даже спустя столько лет.

Они разрушили мою жизнь.

Снова…

Но 15 лет назад я не хотел жить, и мне было плевать, что со мной будет.

Мне было безразлично, отдадут ли меня игрушкой в руки этой сумасшедшей, или засадят до скончания дней в психушку.

Но сейчас я хотел ЖИТЬ!

Я хотел всегда быть рядом со своей девочкой, которую не мог отпустить от себя ни на секунду, даже если она избегала меня, и больше не смотрела в глаза, каждый раз повторяя одну и ту же фразу, что у неё много работы и нужно срочно бежать.

– Брат, прости, это моя вина, я не думал, что мама узнает про клинику, и тем более придет сюда, притащив с собой эту стерву. Нужно было сказать Гордону, чтобы они никого не пускал без приглашения, даже родственников!
– приглушенный голос брата был такой же сломленный, как у меня, когда мы стояли у нашего столика, проклиная этот вечер и ту секунду, когда Брэнда ступила на этот порог.

– Ты не виноват, Рич…рано или поздно это всё-равно бы случилось….

– Но если позже, то последствия могли бы быть минимальными.

Я сдержал тяжелый отрывистый вдох.

Брат был прав, но что было толку от этого?

Что случилось, то произошло, и теперь я не знал, как мне поступить, чтобы снова вернуть доверие Сони.

– Поговори с девочкой, - прислонился к моему плечу своим могучим плечом Ник, который за последние часы не смог выдавить из себя ни единой улыбки, - Объясни ей всё, как есть! Что у вас и отношений-то не было, на вас просто 15 лет назад нацепили кольца и забыли об этом!

Если честно, я даже не помнил этого дня.

Отец решил устроить помолвку, договорившись с семьей Гаррет за считанные часы.

Не прошло и двух лет со смерти Сью, как на меня одели кольцо, поставив рядом со взбалмошной белобрысой девчонкой. Мистер Гаррет должен был стать партнером отца по бизнесу, и отец Сибель был не против того, чтобы и наши семьи породнились, что было весьма странным, учитывая тот факт, что ещё долго не умолкали слухи из-за смерти Сью, случившейся в нашем доме при странных и совершенно непонятных обстоятельствах.

Лишь потом мне стала понятна та стремительность, с которой нас хотели свести, словно двух животных в загоне - мы были больны.

Каждый по своему.

Но в нас сидели звери, которые, по разумению наших отцов, вполне могли утолить друг друга.

Сексоголик и нимфоманка были бы неплохой парой, да?

Именно так решил мой отец тогда.

После его смерти всё это быстро забылось, но как видно только мной. И, глядя на Сибель сегодня, я отчетливо видел, что так же как я, она не смогла побороть своего зверя, заключенная в клетку собственной похоти.