— Давайте проверим!

— Сасная девка — я бы прямо сейчас ее разложил на столе!

Снова противный издевательский смех. И целая волна презрения, от которой становилось душно даже в ночную прохладу.

— Ну же, давай, заходи, раз такая смелая! Пацаны, притащите ее, что ли? Повеселимся.

Из беседки вышло двое парней, и я испуганно сжалась — поняла, чем может закончиться эта стычка. Наверное, мне нужно было бежать, но я застыла на месте и наблюдала, как парни приближаются ко мне под смех и ободряющие выкрики остальных. Страх и ярость переплелись воедино, заставляя меня глубоко дышать — так, что грудь высоко поднималась и опускалась.

— Только троньте меня, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие. Я не жертва, не жертва, не жертва… Они не посмеют меня тронуть. Иначе я…

— Что происходит? — раздался вдруг голос Игната, и парни, что надвигались на меня, замерли в недоумении.

Елецкий вышел из темноты и встал чуть впереди меня, словно закрывая плечом. Повисла тишина, и были слышны только звуки сверчков да музыка вдалеке.

Странно, но я вдруг почувствовала, как страх отступает. Остался только гнев, который сдавливал мое горло, словно удавкой.

— Я спросил — что происходит? — повторил Елецкий.

Вроде бы голос его звучал спокойно, но было в нем что-то опасное, хищное. Мне вдруг показалось, что он словно зверь, готовый к атаке. Остальные, кажется, тоже это понимали. И боялись говорить.

— Да так, Игнатик, знакомимся с твоей сестренкой, — пропела одна из рыжеволосых сестер.

— Знакомитесь? — переспросил Елецкий. — И без меня? Непорядок.

Не поворачиваясь, Игнат нашел в темноте мою руку и крепко взял ее, заставив меня вздрогнуть. Я снова чувствовала тепло его пальцев. И снова сердце стучала, как ненормальное.

— Идем.

Игнат потянул меня за собой, и я послушно пошла за ним в беседку. Сидящие там парни и девушки напряженно наблюдали за нами. Никто больше не говорил гадости, не смеялся и не улыбался. Все напряженно притихли и смотрели на Елецкого с опаской.

— Выбирай, малышка, — сказал он мне, все так же не поворачиваясь, но не отпуская моей руки.

— Что выбирать? — тихо спросила я, ничего не понимая.

Малышка? Зачем он меня так называет?

— Не что, а кого. Того, кто сильнее всех обидел тебя.

— Зачем? — непонимающе прошептала я.

Игнат чуть сильнее сжал мою ладонь, словно настаивая на том, что я должна дать ответ.

— Ну же. Не люблю ждать. Просто покажи мне того, кто сильнее тебя обидел. Твой старший брат разберется с этим мусором.

Старший брат.

От двух этих слов меня будто холодной водой окатило.

Я так мечтала о старшем брате, который будет защищать меня. Неужели я обрела его или это очередная игра Елецкого? Я не знала, что сказать — просто смотрела в пустоту, крепко сжимая его руку. Словно понимая мое состояние, Игнат вдруг несколько раз провел большим пальцем по моему запястью. А потом прижал наши руки к себе — так, что тыльная сторона моей ладони касалась его бедра.

— Говори, — настойчивее повторил Игнат.

— Он.

Я резко перевела взгляд на брюнета, который так сильно хотел «разложить меня на столе». Он побледнел и кинул в пепельницу сигарету, которую до этого держал в руках. Апломб исчез с его лица, в глазах появился страх — они забегали из стороны в сторону.

Елецкий сел рядом с ним за столик, а меня усадил к себе на колени. Одна его рука покоилась на моей талии, вторую он положил на столешницу. Чувствуя спиной тепло его груди, я окаменела, и казалось, что в теле напряглась каждая мышца. Я сидела так прямо, словно стрелу проглотила.

— Моя сестра сказала, что ты обидел ее, чел, — ласково произнес Елецкий, постукивая пальцами по столу.

— Я…я не хотел, Игнат, — тихо ответил брюнет.

— Ты еще скажи, что просто шутил.

— Нет, я… Мы думали, она тебе не нравится! Вы же ругались за столом! Мы думали, тебе будет приятно.

Игнат чуть сильнее сжал мою талию, заставив меня напрячься еще сильнее. Он почувствовал это и тут же ослабил хватку.

— Игнат, это же дочь шалавы, которая охмурила твоего отца! — почти с отчаянием воскликнул брюнет.

— Заткнись, — велел Елецкий.

— Но…

— Тихо, я сказал. Ты влез в дела моей семьи, чел, — голос Игната стал вкрадчивым. — И мне неприятно, что ты обидел члена моей семьи. Мою сестренку. Как думаешь, что должен сделать старший брат, когда его сестру обижают?

Он молчал. Они все молчали.

— Старший брат должен наказать ее обидчика. Все согласны? Не слышу. Все?

Послышались вялые «да», и я в который раз поразилась тому, как они относятся к Игнату Елецкому — может быть, без особого уважения, но с опаской и даже страхом. Одно его присутствие способно заставить замолчать любого из них.