— А почему муравьи и Раптор не нападают на города или храм удачи?

— Так на города муравьи иногда нападают, после чего в городе появляется большой запас хитина. А Раптор не может пробиться в город через стены, поскольку те выше него и прочнее даже чем его тупая голова, которой он пытается пробить эти стены. А храм удачи расположен на вершине высокой пирамиды, куда эта громадина тоже не может забраться, а муравьи почему-то пирамиду избегают., даже не подходят к ней на расстояние меньше ста метров.

— А каннибалы? Эти почему ни с кем не воюют или с ними никто не воюет?

— Так эти мелкие засранцы прячутся в лесу лучше любых тварей, которыми он кишит, потому их и называют дикими.

— А как мы их тогда убивать будем? Если никто не знает, где они обитают?

— Ну почему же никто не знает? Мы с Хряком знаем. И вас туда сможем отвести. Правда они кочуют и могут уйти с того места, где мы их видели.

— А гарпии-ведьмы и бабочки-пираньи?

— А те живут в своих областях и не лезут никуда, но и чужих к себе не пускают. Вернее, пускают, но не выпускают. Кстати, гарпии иногда воруют в городах или в лесу мужиков. Правда те от того не в восторге. Кстати, а откуда у тебя в отряде гарпия?

— Это моя подруга Каркуша, она добрая и милая.

— Да уж, заметила я, какая она добрая и милая!

— Так нечего было нападать, сама виновата.

Нашу милую беседу прервало покашливание главы клана. Когда все сосредоточили внимание на нём, он сказал:

— Думаю, выражу общее мнение, что для начала, в этом прекрасном месте надо налаживать контакты с разумными.

— А как же каннибалы? — невольно вырвалось у меня. — Может их сначала перебьём? Да и в города тогда придём не с пустыми руками, а с доказательством помощи, ведь они тоже страдают от них, ведь страдают, Кимча?

— Конечно, страдают. В городах несколько раз даже собирались отряды для их выслеживания, только вот чуть сами едва не попадались в ловушку или не находили никого, или находили кого-то другого. В общем, эти людоеды те ещё затейники и по лесу могут преследователей завести куда угодно.

— Хм, а ведь Лесовик прав! — поддержал меня Грумбараш. — Только как бы и нам в какую ловушку этих людоедов не угодить, а то я как-то не готов быть на банкете в виде главного блюда.

И вскоре мы уже спешили за Хряком с его мягко говоря странной наездницей. Авиаподдержку нашего отряда осуществляла Каркуша, Филя каким-то до сих пор непонятным мне образом перемещался под землёй, периодически выныривая и оставляю на дёрне лавовые подпалины. Хрюша со Степашкой на холке как привязанный следовал за папашей, в пути они успевали о чём-то перехрюкиваться. Я особо не прислушивался к их беседе. Всё моё внимание отнимал «радар живого», который я периодически запускал, чтобы отслеживать окружающее пространство. Что-то подобное по очереди также запускали и все другие мои соклановцы. Нам отчего-то было некомфортно двигаться по лесу, может быть дело в описанных Кимчой ужастиках, а может просто сам лес оставлял какой-то неприятный осадок на душе. Во всяком случае у меня именно так и было. Не чувствовал я его. Неправильный это лес, и существа в нём неправильные. И всё в нём живёт какой-то неправильной жизнью. Словно какое-то фальшивое всё вокруг, ненастоящее, пластмассовое. Вот! Словно я зашёл в искусственный лес, который попытались замаскировать под настоящий, для чего населили какими-то совсем уж бредовыми существами. Всё в моей душе восставало от восприятия окружающего. Словно меня что-то карябало изнутри. Даже тошнота порой подкатывала.

И надо сказать, путь наш оказался вовсе даже не близким. Шли мы около пяти часов, прежде чем нам отдали приказ двигаться как можно тише. И ещё полчаса мы подкрадывались к нашей цели, пока нам буквально одними губами, без звука, не передали: «Пришли!»

13.04.2022

К моему удивлению, я ничего не увидел. Ни деревни, ни поляны, ни опушки — ничего! Всё тот же лес. Вот только в лесу раздавались страшные крики, которые тем не менее сливались в какую-то завораживающую мелодию, тем более что вскоре к ним присоединились барабаны. Вообще довольно странно вести себя так вызывающе для тех, кто в лесу даже дома не имеет и таится ото всех. И мне уже казалось, что вскоре мы на них нападём, дождавшись удачного момента, но неожиданно напали всё-таки на нас. Причём, такое ощущение, что со всех сторон сразу. Во всяком случае в меня вонзилось сразу около десятка игл с разных сторон. И судя по появившимся надписям в интерфейсе — иглы были отравлены. Прекрасно! Этого мне ещё не хватало — чуть ли не единственная возможность умереть!

К счастью, конфигуратором я пользовался не зря и в моём арсенале имелось заклинание по очистке крови, и даже по массовой очистке крови соратников. Да, успел я подумать и о друзьях, так что все мы быстро очистились от яда и перешли в контратаку. Мне с «радаром живого» делать это было проще простого. Я просто выпивал кровь подвернувшейся жертвы заклинанием, которое я назвал «мумия», поскольку эффект был весьма похож — спустя пару секунд от здорового живого существа оставался только высушенный труп. Ну и прибавок к мане опять же.

Довольно неплохо бился Силестрий, даже не ожидал, что маг будет биться вручную столь эффективно! Тьфу ты, о чём я думаю! Какой к людоедам Силестрий, это же Кимча! Совсем у меня крышу свело из-за их похожести. Очень эффективно действовали два наших свина, а также Филя и Степашка, а вот остальные показали себя не очень.

— Жесть! Чтобы я ещё раз начал в лесу ночью с кем-то драться! Не видно же ни черта!

— Когда в меня иглы вонзились, я вообще думал, что нам всем кранты, столько дебафов от яда было!

— Да, Лесовик, спасибо, что своевременно нас всех от яда избавил.

— Скорее! — раздался напуганный голос Кимчи. — Там Хряку плохо!

Громадный кабан лежал на боку, иногда пытаясь приподняться, но копыта его скользили по траве и сил ему явно не хватало. Я запустил на него очищение крови, но оно отчего-то не помогало. Я попробовал ещё какие-то заклинания из своего арсенала лечения — но всё было бесполезно. Другие тоже что-то делали, но результата всё равно не было ни у кого. Огромный вепрь банально умирал, а мы ничем не могли ему помочь. Как же всё глупо получилось. Рядом с ним жалобно поскуливал Хрюша, срываясь на визжание, и исступлённо рыдала Кимча.