– Спокойно, милорд, – Моэраль попытался улыбнуться, но, судя по взгляду Смони улыбка вышла холодной. – Как бы то ни было, я не враг вам.

– Скажите это оставшимся у Муора!

– Не стоит так кричать, – Моэраль сел у постели больного. – Сил у вас осталось не так уж и много, так стоит ли тратить их на крики? Я и так прекрасно знаю ваше мнение обо мне.

– Вы предатель, лорд Холдстейн.

– И кого же я предал, лорд Смони? Вас?

Лихорадочный румянец появился на щеках юноши.

– Короля!

Моэраль покачал головой.

– Опять кричите. Стоит ли?

Юноша молчал. Он и вправду был очень смелым и выносливым. Только очень уж молодым, очень. Моэраль и сам был молод, но все же не так… Лорд Смони в свои шестнадцать еще не понимал, что иногда приходится идти на компромиссы.

– Вы что-нибудь знаете о завещании Таера, Риалан?

Юноша покачал головой.

– Ну разумеется, – Холдстейн неприятно ухмыльнулся. – Детей можно заставить умирать за идеи отцов, но посвящать их в эти идеи не обязательно. Это ваш родитель поддержал предателя, Риалан.

– Нет! – Смони побледнел еще больше, хотя, казалось, бледнее быть было уже нельзя. – Вы…вы…

– Лжете? Это то, что вы хотели сказать, лорд Смони? То, что я лгу? Бросьте, не нужно отворачиваться. Не думаете же вы, что я, лорд- наместник, претендент на престол, раз уж вы не желаете признать меня королем, рыцарь в конце-концов, убью больного из-за неосторожного слова? Только не кажется ли вам, Риалан, что, учитывая вышеперечисленное, несколько …непочтительно, что ли, обвинять меня во лжи?

– Я говорю вам, что думаю, милорд. Можете казнить меня, я от своих слов не откажусь.

– Мне достаточно смерти вашего отца, – холодно ответил Моэраль. – Ваше заблуждение простительно – вы ничего не знаете о завещании Таера, по которому он оставил корону мне – ваш отец знал. И поэтому именно он – предатель, а не я. Я хорошо отношусь к вам, Риалан, вы смелый человек, и сделали все от вас зависящее, чтобы уберечь свои земли и своих людей, пусть даже не получилось. И я не буду казнить вас за грехи отца. Но запомните – врага я за спиной также не оставлю. Сильвберн – узурпатор, и наказание за помощь ему – смерть. Даже если вам суждено поправиться, вы все равно умрете, Риалан – если не признаете мою правоту. Так что думайте, милорд. Думайте.

И, оставив молодого лорда пребывать в размышлениях, Моэраль вышел из комнаты.

Цвета лета – зеленый, синий, ярко-голубой. Ярко-голубое – небо, синяя – вода, зеленое – трава, деревья, кусты. Яркие кроны, напоенные жизнью, контрастируют по цвету с насыщенно-коричневыми стволами, с темными ветвями, переходящими в черное. Яркими пятнышками: желтыми, красными, раскиданы по полю цветы.

По небу плывут облака, больше похожие на взбитые сливки – такие в далеком детстве, еще в Клыке, Рейне на завтрак давала кухарка. Эти сливки были, пожалуй, одним из самых приятных ее воспоминаний.

Рейна взглянула в окно и вздохнула. Хмурая зима, короткий день, уже стремящийся к вечеру, так отличался от иллюстрации к книге, лежащей у нее на коленях.

Рейна задумалась. Со дня свадьбы прошло уже больше двух недель, но она все никак не могла привыкнуть к тому, что теперь замужем. Она все так же оставалась пленницей, только сменила прежние, весьма скромные покои, на более роскошные – приличествующие жене лорда Молдлейта. Смотрела на мир через широченное, по краям все в цветных стеклах, окно, ходила по мраморным полам, надраенным до блеска, спала на широкой кровати под бархатным балдахином. Спала не одна, и к этому привыкнуть было еще сложнее.

Рейна тяжело вздохнула, и в этот же момент в дверь постучали. На пороге возникла молоденькая служанка – совсем девочка, судя по виду нет и четырнадцати.

– Ваша милость, вас зовет королева.

Сердце в груди трепыхнулось и затихло, осталось лишь неприятное предчувствие. Рейна поднялась, с сожалением отложила книгу и пошла следом за служанкой.

Путь до покоев ее величества занял совсем немного времени – комнаты леди Молдлейт находились гораздо ближе к комнатам Селиссы, нежели комнаты леди Артейн. И мог бы занять еще меньше, если б не постоянные вынужденные расшаркивания со встреченной по дороге знатью. Рейна отвечала на приветствия с холодным выражением лица – несмотря на приторно-сладкие улыбки она прекрасно знала истинное отношение к ней двора Линеля.

У самой двери, за которой ждала королева, Рейна столкнулась с Эмилией Уэсс. Та улыбнулась заученной улыбкой, но, отойдя на пару шагов, прыснула, неумело замаскировав смех под кашель. Рейна и виду не подала, что заметила оплошность леди Уэсс – еще бы, как Эмилии не смеяться над женой калеки. Ей-то достанется приличный муж!

Королева была одна. Ее величество вышивала. На гобелене в ее руках золотилась осень.

– Ваше величество.

– Леди Молдлейт, – Селисса улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз, они остались все таким же: горящими предвкушением предстоящей пакости. – Присаживайтесь.