Шрифт:
Она бросила блестящую карьеру, вернулась домой, устроилась на работу официанткой. И не торопится снова в Москву.
Как она сама мне сказала - из-за Матвея.
Теперь все становится на свои места…
А наглый головастик уже лезет мне на шею.
– Будешь моей лошадкой?
Нет, это нормально вообще?
23
Кирилл
Я, наконец, оборачиваюсь к Яне. И спрашиваю:
– Чей он сын?
– Мой! Понятно? Только мой.
Вот, значит, как...
– Матвей, прекрати! Так нельзя делать, - очень строгим голосом произносит Яна.
Обращаясь уже не ко мне.
Надо же. Никогда не представлял ее в роли строгой мамы. Очень грозно звучит! Я бы сразу наложил в штаны и послушался.
Но Матвею хоть бы хны.
Он забирается мне на плечи. Я обхватываю ладонями его ноги - очень боюсь, что он опрокинется назад.
– Ты там как, нормально?
– спрашиваю я, пытаясь вывернуть шею.
– Поскакали, лошадка!
Я осторожно встаю.
– Прекрати!
– шипит на меня Яна.
– Отпусти его.
– Парень хочет прокатиться. В чем проблема?
– Какая высокая лошадка!
– радуется Матвей.
– Скачи вон туда. К качелям.
И я скачу.
Под злым взглядом Яны.
Чего она так бесится? Дети не всегда слушаются родителей. А я вообще не обязан ей подчиняться. В угол меня поставить вряд ли получится...
Я не то чтобы скачу. Просто прогуливаюсь по саду, боясь уронить драгоценную ношу.
И, после очередного круга, оказываюсь лицом к лицу с женщиной средних лет, похожей на Яну.
– Бабуль, дядя - моя лошадка, - радостно сообщает ей мой наездник.
– Здравствуйте… Елена Викторовна, - произношу я.
С трудом, но все же вспоминая имя мамы Яны.
– Здравствуй, Кирилл.
– Мы с вами как-то общались по телефону… Давно.
– Да, я помню.
– Но! Поехали!
– прыгает у меня на шее Матвей.
И светский разговор с мамой Яны приходится завершить.
Я еще немного работаю вьючным осликом. Потом Матвей просит покатать его на качелях.
– Выше, еще выше!
– вопит он.
А я боюсь его раскачивать. Прямо сердце замирает, когда он, хохоча, подлетает вверх.
– Поиграешь со мной в трансформеров?
– пацан теребит меня за брючину.
– Можно.
– Пошли!
Он несется в другой конец сада, к маленькому детскому домику. А я его сначала не заметил. И на качели не обратил внимания. И на игрушки…
Я вообще думал, что Матвей - это мужик. И бесился от ревности. И надеялся, что Яна из нас двоих выберет меня...
Вот я дебил!
Дети… Это параллельная вселенная, с которой я никогда не пересекаюсь.
Я вообще не помню, когда видел вблизи живого ребенка.
На Кипре, в сообществе айтишников, были парочки с детьми. Но я с ними особо не контачил. Обходил стороной этих маленьких непредсказуемых засранцев.
А, оказывается, они не так уж и страшны…
Матвей показывает мне трансформеров. Они прикольные. Я бы офигел от радости, если бы у меня в детстве были такие.
Мы с пацаном изображаем битву человеко-машин. Поначалу я чувствую неловкость. Но тут, кроме нас, никого нет. И вскоре я, к восторгу Матвея, начинаю очень реалистично воспроизводить звуки пулемета и падающего вертолета.
Он восторженно смотрит и пробует повторять за мной. Я учу его вытягивать губы и выпускать сквозь них воздух.
Между делом слышу, что где-то вдалеке Яна разговаривает с мамой.
Их голоса напряженные. Они ссорятся?
Из-за меня?
– Матвей, я ухожу на работу, - раздается рядом голос Яны.
– И дядя тоже уходит.
Я смотрю на нее. Бледная, губы сжаты, глаза как два раскаленных уголька. Да что с ней такое?
Так переживает, что я узнал о ее сыне? Она же сама нас познакомила. И вообще, почему она сразу мне не сказала? Все какие-то тайны…
Непонятно.
Мне много чего непонятно…
Я перевожу взгляд на своего приятеля по играм и вижу, что у него скривилось лицо. Кажется, он сейчас разревется. А это еще страшнее, чем внезапные прыжки на шею!
– У меня еще есть время до самолета, - быстро говорю я.
– Я могу остаться.