Шесть лет назад, у меня было ассиметричное розовое каре, и тяга к ярким легенцам и кроссовкам. Но сомнений нет. Даже сейчас, видя меня в деловом брючном костюме, со стянутыми в аккуратный пучок каштановыми волосами, он узнал меня. И мне несдобровать. Лучше сама напишу заявление, хотя так жалко, я так стремилась к повышению, а теперь…

— Высшее звено руководства прошу остаться, с остальными поговорю позже, — вклинивается в мои нелёгкие думы голос Степы, — если вопросов нет, давайте закончим.

Мы расходимся по рабочим местам. Все гудят. Лидка, идущая рядом просто в восторге. Уверенна в мыслях она уже женила Стёпу на себе. У меня же в голове полный сумбур. Что делать? Сразу уйти, или дождаться пока он попросит. Не упустит он случая насолить мне. Отомстить.

— Роза, ты вообще слушаешь, что я тебе говорю, — ворчит Лида. Мы вышли из лифта и идём по светлому коридору к моему кабинету.

— Что? — отвлекаюсь от своих дум.

— Генеральный-то горячий мужик, — шепчет она с придыханием.

И мне почему-то противно и ревниво от этих её слов. Он конечно давно не со мной, но всё же…

— Нормальный, — чеканю я.

— Ни фига себе нормальный, — возмущается она такой оценке, и заруливает вместе со мной в мой кабинет, плюхается на стул, возле стола.

— Роза, ты вообще его рассмотрела? — спрашивает Лида.

— Рассмотрела, — отзываюсь я, и вздыхаю, сажусь за стол, и с тоской гляжу в окно, на заснеженный пейзаж. Лидка, конечно, моя подруга. Вот как, пришла сюда, так и дружим, но рассказывать ей, что Белый Степан Дмитриевич, мой бывший, мне не хочется. А она не унимается, строит планы по его соблазнению. Слушать противно!

***

— Слушай, Роуз, ты уверенна, — сбивчиво шепчет Стёпа, переплетая слова с быстрыми поцелуями.

Я же вцепилась в ремень на его брюках, расстегиваю и тяну за пуговицу.

— Стеф! Я совершенно уверенна, что хочу тебя! Перестань меня об этом спрашивать, и раздевайся! — я прижимаюсь к нему всем полураздетым телом. Сам же затащил меня к себе, кофе попить, а теперь сомневается.

— Ты сумасшедшая! — смеётся он, отдаваясь полностью в мои руки. Я прижимаю его к стене, стаскивая остатки его одежды, и приникаю в страстном поцелуе. И плевать, что мы знакомы всего неделю, мы не девственники, чтобы выдерживать какие-то сроки.

Спускаюсь ниже, веду влажный след от шеи к груди. Обвожу языком сосок и прикусываю, потом снова целую. Впитываю его вкус и аромат. Чувствую под пальцами дрожь его тела, и завожусь сильнее.

Его руки шарят по всему моему телу. Сжимают, гладят, трут.

— Роза! Роза! Розочка! — хрипит он, и толкает меня назад, аккуратно ведёт, и мы постепенно, через сотню, наверное, поцелуев оказываемся в спальне. Понимаю это, потому что он толкает меня, и я падаю на кровать, а он зависает сверху. Такой невыносимо красивый, распалённый, жаркий.

Я обхватываю его ногами и без смущения трусь, об твёрдый член, торчащий из под боксеров, в расстегнутой ширинке. На нас ещё так много одежды, и нет совершенно никакого желания разъединяться.

Я стону, когда он всё же, отрывается от меня. Встаёт и включает торшер.

— Хочу видеть тебя, — сипит его голос.

Он возвышается надо мной, голый по пояс, в расстегнутых джинсах. Тени играют на рельефных мышцах. Светлые волосы растрепались, а зелёные глаза так темны от страсти, что я сжимаю в предвкушении бёдра. Подтягиваюсь на локтях, и стягиваю через верх кофту, откидываю её, потом расстегиваю бюстгальтер, и стягиваю его уже более медленно.

— И что же ты хочешь видеть? — спрашиваю я, охрипшим от желания голосом, ловя его жадный взгляд, скользящий по моей груди.

— Всё, — отвечает он, — хочу рассмотреть в деталях, как ты плавишься от желания!

Я тяну вниз свои легенцы, вместе с мокрыми трусиками. Стаскиваю сперва с одной, ноги, потом с другой. Потом закидываю за голову руки и выгибаюсь. Грудь бесстыдно топорщиться острыми вершинками.

— Рискую расславиться под твоим взглядом! — шепчу, и облизываю пересохшие губы.

Стёпа скидывает джинсы, потом боксеры, и я тоже, не без интереса изучаю его. На мой неискушённый взгляд, он там хорош. Я поднимаю глаза, и натыкаюсь на его взгляд, и тут же смущаюсь. Он же просто улыбается и склоняется надо мной.

— Наконец хоть что-то смутило мою наглую девочку, — бормочет он, целуя мой живот.

Я зарываюсь в его светлые волосы, и выгибаюсь навстречу горячему рту.

— Я не наглая, — выдыхаю, — я напористая!

— Ты великолепная! — он поднимается выше и накрывает одну мою грудь влажным ртом, а вторую сжимает шершавой ладонью.