– Да, хоть с инопланетянами контактируй, только выживи, – ответил Шеф, – Повторяю последний раз, и советую запомнить. Делать можно все, что хочешь, главное выживи и привези мне этот материал!!! Это твоя цель!!! Всё остальное не важно!!!

– Да, понял я, понял, не вопрос, – спокойно ответил Глеб, чего нервничать, – То есть знакомиться с русскими можно?

– Да!!! Можно!!! – рявкнул Шеф, а затем продолжил уже более спокойным тоном, – И не вздумай меня там обманывать, ни меня, ни зрителя. Я всё на экране увижу. Хотя бы недельку, но продержись там по настоящему, пожалуйста.

– Да, не волнуйтесь вы так, Григорий Петрович, продержусь и две, как вы запланировали, – ответил Глеб, – Сделаю все в лучшем виде.

– Я тебя за язык не тянул парень, – сказал Шеф, и затем добавил, – В аэропорт поедешь прямо из редакции, Стас – мой новый охранник, тебя отвезет. Не возражаешь?

– Нет, – ответил Глеб, – Пусть везет.

Когда шасси самолета оттолкнулось от взлетной полосы, и белоснежный «Боинг» начал набирать высоту, Глеб почувствовал, как на место суеты, царившей до этого момента в его душе, стало приходить какое-то давно забытое чувство, которое, будто ожившая речка, решившая вернуться в высохший водоем, пульсируя по венам, неспеша, распространилась по всему его телу и застыла в нем подобно цементу. Впереди ждала неизвестность, и её предчувствие невозможно было спутать ни с чем. Все те неосязаемые, и до боли знакомые подсознанию каждого, точки опор, в виде бабушек, торгующих шерстяными носками в переходах метро, алкашей, у подъездов панельных многоэтажек, и всего то, что в обычной нашей жизни мы часто даже и не замечаем, теперь, всё это, оставалось далеко позади. В памяти Глеба не возникало ни единого референса, хоть сколько-нибудь напоминавшего ему ту ситуацию, что происходила с ним сейчас.

Конечно, за всю историю развития человечества, кроме Глеба были и другие люди, которые летали на самолетах «Боинг», и наверняка, переживали ещё и более серьёзные испытания, это бесспорно. Какой-нибудь Беар Гриллс – специалист по выживанию, наверное, даже бы и не ощутили всех тех душевных терзаний, что сейчас испытывал наш герой, но только в отличие от Бера, способного выжить в пустыне с ножом в зубах, Глеб, никогда не служил в британском спецназе, а был обычный парень, залезший в долги, долгое время депресуя без дела в ближайшем Подмосковье.

– «Нужно успокоиться», – решил Глеб, – «Уже поздно, что-то менять, я лечу, дело сделано, теперь нужно просто работать, и будь что будет.»

Сидя в кресле самолета, Глеб расстегнул молнию своего походного рюкзака, что стоял у него в ногах, достал из него видеокамеру, нажал на ней кнопку включения, и, дождавшись, когда сигнальный огонек стедикама загорится зеленым светом, направил её на себя, но, вместо того, чтобы произнести текст о начале своего путешествия, он, глубоко вдохнул, потом выдохнул, а затем, и вовсе выключил свою аппаратуру. Сигнальный огонек на стедикаме замигал красным светом, и потух.

Глеб откинул свою голову на подголовник сидения и закрыл глаза. Легче не стало. В его душе царило чувство тревоги, смешанной с гневом и стрессом одновременно. В какой-то момент времени, от этого гремучего коктейля, Глеб даже ощутил, что у него еле заметно подергивается правое колено, будто его кто-то проверял на рефлекс молоточком.

– «Нужно было с Шефом насчет денег конкретно всё обговорить», – подумал Глеб, – «Тогда, можно было бы оправдать для себя эту поездочку хотя бы заработком, а так вообще не понятно, за каким я туда лечу. Было мне плохо, а стало ещё хуже».

Глеб открыл глаза, и достал из рюкзака договор, который охранник Шефа, передал ему в аэропорту, буквально перед самым вылетом.

– «Я бы ничуть не удивился», – подумал Глеб, разворачивая этот договор, – «Если бы Григорий Петрович передал мне документ прямо в полете, с косяком перелетных гусей, или, скажем, через второго пилота, но он предпочёл сделать это через своего охранника Стаса. Хитро.»

Пролистав общие положения этого монументальнейшего из документов, наш герой стал заново перечитывать договор, как будто с момента его первого прочтения, в нем что-то могло поменяться. Вся информация, которую Глебу удалось высмотреть на этот раз, гласила по прежнему только об одном, об отсутствии ответственности за здоровье ведущего проекта «ExtremeTrip», и о том, что гонорар за оказываемые услуги будет оговорен отдельно в некоем приложении за номером один. Самого же этого приложения, разумеется, в уже подписанных Глебом бумагах не было.

– «Похоже, что денег за эту работу я так и не увижу,»– подумал Глеб, медленно складывая договор пополам.

Снова откинув голову на подголовник самолетного кресла, он закрыл глаза и опять попытался взять себя в руки. В теле чувствовалась слабость и нерешительность, казалось, что кто-то, только что, выбил из-под ног у нашего героя что-то твердое, на чем он раньше, пусть и не крепко, но всё же стоял.

– «Хорошо, что я сижу в кресле,» – подумал Глеб, – «В таком положении, ощущение собственной никчемности переносить определенно легче.»

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Глеб стал вспоминать, всё ли взял с собой в дорогу, но вместо этого припомнил, как перед выездом в аэропорт, в редакции, его с пристрастием досмотрел Паша. Делал он это совместно с всё тем же охранником Григория Петровича – Стасом, выписанными непонятно откуда, специально для этой операции. Видимо Шеф побоялся того, что Глеб мог быть в сговоре с редактором Пашей, и решил таким образом подстраховаться.

– Прямо как в американских фильмах про «копов» досматриваете, – сказал Глеб, стоя лицом к стене с растопыренными в разные стороны руками и ногами.