Шрифт:
– Еще! – почему-то возмущалась Яга – Вроде! А что, надо ждать, когда случай случится?!
– Нет, не надо – ответил я – Слушай, пойдем чай попьем! С калачом, как ты любишь!
Яга подобрела, и мы попили вкусного смородинового чаю из огромного самовара с вкуснейшими маковыми калачами. До ковра Рака оставалось десять минут, и мы просто сидели перед огромным окном, наблюдая, как приземляются и взлетают ковры-самолеты. Наконец, он повис над полем ковродрома – огромный, как небольшое картофельное поле, полосатый, как красно-белый матрас, с бело – красно-синими кистями по углам. Ворона на столбе объявила, что совершил посадку ковер-самолет из Америки. И тут появился он. Нет, ОН! Он медленно шагал по дорожке к терему ковропорта. Одетый в джинсы, синюю рубаху, сапоги из дорогой кожи, он шагал плавно, успевая на ходу играть мускулами под рубахой. У него было узкое лицо, выгоревшие волосы, трехдневная, очень красивая щетина, аккуратные усы и серые глаза с каким-то цепким взглядом. На голове – белоснежная шляпа с загнутыми краями, как у Соловья. Вообще, Соловей пояснил как-то, что такие шляпы называются ковбойскими, потому что их носят ковбои – американские погонщики коров. Пастухи. Наши ковбои ходят в простых холщовых шапках, в которых носят свистки, краюхи хлеба, соль и прочую мелочь. А американе… Они всегда все усложняют! Вообще, я немного разочаровался. Я ожидал широкоплечего, высокого и мощного витязя, а к нам шагал какой-то невысокий, жилистый, явно, очень шустрый парень. Но зато девушки и женщины, попав под воздействие его крутизны, тут же закатывали глаза и оседали на пол. Клянусь, они валились на пол, как спелые колосья, испуская томные вздохи! Я решил хоть как-то вмешаться в эту вакханалию обожания, сделал шаг вперед и протянул Раку руку для приветствия.
– Иванушка – представился я.
– Рак Хоррис – небрежно ответил Волкер, сжимая в зубах сигару. Похоже, у нас на одного курильщика стало больше! Я пожал руку Раку. Обычное рукопожатие – ничего особенного! Крепкое, мужское рукопожатие! Не было порхоже, что это пожатие самого сильного богатыря на свете. Если, например, сравнивать с рукопожатием того же Ильи Муромца, который буквально крошил твою ладонь, сам того не замечая, то ничего особенного. Просто крепкое пожатие, и ничего больше. А пафосу-то нагоняли!
– Добро пожаловать в Москву! – сказала Яга, подходя к нам. По случаю встречи важного гостя, она была нарядная, как никогда – бирюзовая юбка из тончайшего шелка с двумя разрезами по бокам, высокие синие сапожки на каблучке, синяя шелковая блузка, расшитая блестками. Широкий атласный пояс бирюзового цвета стягивал ее тонкую талию. И честное слово, мне показалось на полсекунды, что когда Рак Хоррис посмотрел на Ягу, он сам едва не рухнул на пол, закатив глаза.
– Яга – протянула руку моя красавица-жена для приветствия. Рак поцеловал ей руку.
– Хэллоу, май диар френдз! – сказал Рак, белозубо улыбаясь.
– Хэллоу, хэллоу – сказал я. – У тебя багаж есть?
Рак уставился на меня, явно не поняв, о чем я спросил.
Яга сказала ему на аглицком что-то, и он просиял опять своими зубами.
– Надо что-то сделать с ним, чтобы он по-нашему понимал – сказал я Яге. – Ты сможешь? Колдовство какое-нибудь?
– Я подумаю – сказала Яга – Думаю, придумать что-то можно! Нам с ним работать, а из всей команды только я да Соловей по-аглицки понимает! Не дело!
Мы усадили Рака в избушку и повезли к нашему терему ветрогонов.
Пока ехали, Рак с интересом разглядывал избушку, что-то спрашивая у Яги по-аглицки. Она отвечала ему сухо, по-деловому. Разговор, явно, шел не романтичный. Я начал успокаиваться. Видимо, Яга и на самом деле устояла перед крутизной этого самого рейнджера. И это мне нравилось. Четыреста семьдесят лет – это, друзья мои, возраст, в котором, как мне кажется, ты умеешь отличать зерна от плевел и агнцев от козлищ! Рак стал любоваться Москвой сквозь прозрачную стенку избушки, то и дело восклицая от восторга.
– Вот так вот, май диар френд – тихонько сказал я. – Это тебе не Америка твоя! Это, брат ты мой, Москва! Держава!
– Москоу! – восхищенно орал Рак. – Вандефул!
Вообще, как-то он не очень был похож на самого крутого богатыря на свете, если честно. А где мужественная сдержанность, где каменное лицо, что бы не случилось? Где скупая мужественная улыбка? Где, в конце концов, лаконичность движений и сдержанность эмоций? Сейчас Рак больше напоминал обычного туриста, коих каждый день прилетают на коврах сотнями. Те же выпученные глаза, те же выкрики! Хорошо хоть, что когда мы проезжали торговые ряды, он не бросился покупать матрешек, балалайку и меховой малахай!
Мы подъехали к нашему терему. На скамейке перед ним уже сидели Шиш, Мюнх, Соловей и Кикимора. Ждали высокого гостя. Рак, прежде чем выйти из избушки, как-то сосредоточился и важно, как индюк, вышагнул на траву, приветственно подняв руки вверх.
– Всем хай! – сказал Рак. Соловей, Мюнх и Шиш поздоровались с ним за руки, а вот Кикимора при виде Рака остолбенела. Она стеклянными глазами уставилась на него, приоткрыв рот. Яга подошла к ней, рукой вернула челюсть Кикиморы на место и что-то шепнула ей на ухо. Кикимора немедленно встрепенулась и вернулась в свое нормальное состояние. Яга тем временем, отошла на полянку и вскоре вернулась с небольшой зеленоватой поганкой в руке. Она протянула гриб Раку и что-то прочирикала ему на аглицком. Брови Рака поползли вверх, куда-то под самую шляпу. Яга продолжила говорить ему на аглицком, указывая на поганку и жестикулируя руками. Наконец, наш рейнджер кивнул головой и скривив лицо так, что я испугался, что к прежнему состоянию оно не вернется, съел поганку.
– Ну и гадость, матерь божья! – на чистом русском выдохнул Рак. – О! Я, кажется, говорю по-русски?!
– Говоришь, говоришь! – улыбнулась Яга.
– И понимаю! – воскликнул Рак. – Это какое-то чудо! Яга, вы волшебница!
– Обычная ведьма! – пожала плечами Яга.
– Есть разница? – спросил Рак.
– Принципиальная! – ответила Яга – Как между девицей и старухой! Вроде, обе женщины, а какая эстетическая разница!
– Я вижу, здесь есть мой земляк? – удивился Рак, посмотрев на Соловья.