Он нехотя поднялся и через Гринвичскую высотку поспешил в клинику отдела безопасности, пробился в голову недовольной очереди. Тридцать секунд датчики прощупывали глубины его серого вещества, позволяя Ген 8 Тьюрингу исследовать клеточное строение, биохимический состав, карту нейронов…

По удивительному, ироничному совпадению Кохаи, пока над ним терпеливо склонялся сканер, как раз просматривал переданные Юрием файлы — секретность: красное А — и увидел расколотый топором череп Феритона.

— Боже милостивый… — вырвалось у него.

Из–под сканера он выходил с искрящими, как неисправная проводка, нервами. Взгляд прошелся вдоль очереди: скучающие, нетерпеливые, безразличные люди — и ему стало по–настоящему страшно при мысли, что среди этих глаз одна пара, может быть, принадлежит холодному расчетливому разуму пришельца. Любое из этих человеческих лиц могло оказаться фальшивкой, созданной, чтобы убеждать и внушать сочувствие, чтобы устранить всякое подозрение. «Эй, я один из вас!»

— Перегруппировка, первый приоритет, — обратился он к своему альтэго Нильсу, выходя из клиники едва ли не в ожидании пули в затылок. — Пусть члены тактической группы, уже прошедшие сканирование, в броне и при оружии по пять человек надзирают за работой каждого сканера.

— Подтверждаю, — отозвался Нильс.

— Черт, босс, я получил ваш допуск к досье Феритона, — заговорил он, вернувшись в свое кресло в оперативном центре.

— Значит, понимаете, — кивнул Юрий.

— Понял. Я лучше умру, чем со мной такое, — так и запишите.

— Да и я тоже, друг мой.

— Только… я не вижу выхода. Действительно, не вижу.

В одном из голографических кубов шла передача Обороны Альфа: ковчег продолжал разделение на две неравные части.

— Надейтесь на числа, — посоветовал Юрий. — Численное превосходство за нами. Покончить с их диверсиями, сохранить всё, что сумеем. Союзники — неаны — кажется, считают, что погибнут не все: кто–то успеет спастись, как спаслись они. Но для этого нужно выиграть время. Этим и будем заниматься.

— Верно.

Кохаи понимал, как все безнадежно, но и без надежды надо выполнять инструкции, делать свою работу и уверять себя, что кто–то наверху знает, что, черт его побери, делает. Он велел Нильсу расположить голокубы вокруг своего места, окружил себя галактикой графиков, исполненных в ярких основных цветах. Свирепо скалясь, он принимал вызов и предоставлял подсознанию выискивать закономерности в сверкающем облаке данных. Была у него такая способность. Он не представлял, как она действует, но действовала. Он еще в колледже на студенческих посиделках позволял друзьям выстреливать в него восьмизначными числами — по десять–пятнадцать подряд, и что–то у него в голове каким–то образом вычисляло сумму. Ребята недоверчиво качали головами и ставили ему пиво.

Ген 8 Тьюринг оперативного центра занимался той же задачей — анализировал и пытался предсказывать, но его механизму распознавания паттернов недоставало интуиции. Кохаи его обгонял и знал, что обгонит.

Пока что большая часть диверсий имела цифровой характер, и Тьюринги компании, выявляя, немедленно их блокировали. Физические атаки случались реже, зато были эффективнее, оставляя после себя разрушенные строения и разбитые порталы. На данный момент таких насчитывалось семнадцать по Англии, пятьдесят девять по Западной Европе. Это надо было прекратить — и быстро. Данные по каждому инциденту выплескивались в кубы, итожа ход событий и выделяя сходные черты. Первые вирусные атаки имели целью вызвать достаточно отказов в сети безопасности — хотя бы на такое время, чтобы диверсанты успели просочиться внутрь. Иногда диверсантами оказывались люди, иногда дроны: механические или синтбиологические. Значит… он укрепил сеть против темных вирусов и задействовал в дополнение к внутренней службе наблюдения государственные и общественные датчики снаружи. Дроны–ползунчики пробирались в здания снизу по проводке и древним трубам; накопившаяся за века инфраструктура Лондона сохранилась в целости. Активировав ремонтные дроны, Кохаи разослал их в старые клоаки, заставив бронированных хорьков выслеживать автоматических крыс.

Кохаи был удовлетворен развертыванием сил, хотя и понимал, что этого недостаточно. Оперативный центр всего лишь реагировал на вызовы. А надо было переходить в наступление. Он занялся поиском более глубоких закономерностей — они должны быть. Что сделал бы я, задумав уничтожить «Связь»? На этот вопрос не сумел бы ответить ни один Тьюринг никакого поколения.

Рушить хабы по одному — небывалый труд, требующий огромных ресурсов. Разведслужбы неизбежно выявили бы подготовку такого масштаба. Короче — их бы заметили. А если я не могу напрямую атаковать хабы, как бы мне их подкосить? От чего зависят хабы?

У него скривился в чуть заметной улыбке уголок рта.

— Дай схему энергопитания хабов, — сказал он Нильсу.

«Связь» изобрела отличную распределительную систему, основанную на давней, изначальной идее Энсли Зангари. Энергия с МГД-астероидов солнечных колодцев через порталы доставлялась на коммерческие распределительные станции по всей Земле, давая многократный запас надежности. С этих станций энергию распределяли по всем портальным дверям «Связи» через встроенные сантиметровые порталы. Это избавляло компанию от траты миллиардов ваттдолларов на гигантскую планетарную сеть сверхпроводящих кабелей.