Я его понимал. Трудно перестроить привычное восприятие и начать разделять тех, кого раньше считал такими же, как сам. Мало того, еще и начать воспринимать их иначе!

«Как он принял… свою оболочку?»

Присев на корточки, приложил ладонь к теплой поверхности под ногами. Сигналы тела я уже научился понимать: оболочку манило тепло и то, что оно обещало, – негу, расслабленность, сытость… Стоп! Почему оно ассоциируется с пищей? От собратьев, повторивших мой маневр, фонило такой же настороженностью.

«Для Риша она не более странная, чем для нас поначалу были эти, – логично объяснил Орш. – Важнее то, как тела реагируют на противоположный тип оболочек».

«Они не угомонились?» – Я экранировал вопрос от Риза и Шоха, задав его исключительно Оршу. За всей суетой с реакцией пленников на ультразвук не уделил внимания этой проблеме.

«Нет. По-прежнему стараются держаться поблизости от Риш. А уровень агрессии в его… ее присутствии очень нестабилен – любая мелочь тут же провоцирует неконтролируемый всплеск».

«Как будем с этим разбираться?»

Секундная задумчивая пауза, и Орш спокойно выдал:

«Твоя добыча. Ее инструкции помогли. Она продолжит помогать?»

Сейчас подобное могло привести к риску для Трои – мне оказалось непросто принять это, позволив ей какие-то действия вне моего присутствия, но игнорировать интересы эдаити я не мог.

«Да», – мне, привыкшему принимать решения молниеносно и без сомнений, ответ дался сложно.

«Чувствуете аромат? – вклинился в наш диалог Зом. – Это что-то подходящее в пищу?»

Сейчас, когда он сконцентрировал на этом наше внимание, чувство голода захлестнуло с новой силой. Словно в недрах оболочки образовалась дыра, в которую со свистом устремилось все нутро. Сосущее и одновременно изнуряющее ощущение. Я такого не испытывал даже в момент побега со станции, когда вычерпывал все свои силы!

«Очень притягательное, – выразил охватившие нас общие ощущения Орш. – Невыносимо тянет…»

Мы переглянулись: неспроста и наверняка опасно.

Перегруппировка стала инстинктивным решением. Молниеносно мы расположились максимально удобно – достаточно близко, чтобы поддержать на случай неведомой угрозы, но так, чтобы не перекрывать обзор и не мешать.

«Сдерживаемся», – чуть ли не захлебываясь ощущением какой-то запредельной жажды, я целенаправленно блокировал в своем сознании все сигналы явно ошалевшей оболочки: ее практически сводило судорогами от слабости и лютой потребности насытиться.

Прищуриваясь, чтобы не быть ослепленным отражением лучей местного светила, я заметил, как содрогаются тела спутников. Еще несколько минут назад голод был, но не такой дикий. Что поразительно, даже оболочки собратьев начинали казаться… вкусными.

«Неведомое… – с трудом выдавил Хал, подобно всем нам борющийся с нежданными потребностями. – Кажется, навязанное».

«Определенно внушенное», – словно выплюнул Орш.

Попытка заставить нас проявить слабость, подчинить, поработить… Это стало вызовом.

«Что-то, действующее на оболочку, – дополнил наблюдения Зом. – Искажающее восприятие реальности. Я вас жрать готов».

Усилием сознания я постарался вернуть контроль над телом, обуреваемым инстинктом голода, абстрагировался от зова, обещающего насыщение и блаженное довольство. Сущность эдаити твердила: если так толкают идти вперед – следует остановиться. Не сбежать, спасаясь от угрозы, но осмыслить ее. А уже потом…

Мир эдаити таков: нет ничего беспощаднее нас самих. И это не может измениться с появлением тел. Иначе мы проиграем, став рабами оболочек подобно всем материальным существам.

Умиротворяющая тишина, ослепляющее сияние голубоватого света, льющегося с неба и отражающегося от мириадов крошечных вкраплений в пористой породе, до которой мы добрались. Взгляд запечатлевал одну картинку за другой: причудливые контуры материи, на которой мы стояли, ее уходящие ввысь пласты; тени наших тел, замерших в напряжении невидимой борьбы с самими собой; полное отсутствие чего-то похожего на растительность. Лишь голый плотный остов окаменелой породы под ногами.

Это точно было что-то разросшееся и, вероятно, погибшее когда-то очень давно. При жизни оно тянулось вверх и вширь, оплетало все, встреченное на пути, в итоге стало горами. Отсюда и округлые впадины, которыми изобиловала порода, – разной глубины провалы размером от шлема скафандра Трои до дверного проема звездолета, способного вместить и наши немаленькие тела.